— И что ты предлагаешь? — Поттер выглядел сбитым с толку.
— Возьми телефон.
Поттер вынул телефон.
— Звони Джинни.
— Что? — Он вытаращил на меня глаза. — Ты что задумал?
— Гарри, в ближайшие дни может случиться все самое худшее, что ты только способен вообразить, а я не хочу, чтобы ты каждую минуту отвлекался и беспокоился, не напал ли кто‑нибудь на твою семью, не взял ли в заложники, и так далее. За детей в Хогвартсе можешь не волноваться, но жену и сына оставлять в Лондоне нельзя. Поэтому звони.
Поттер колебался. Я его понимал — начинались серьезные игры, вызывавшие неприятные ассоциации.
— И что я должен сказать?
— Если Джинни дома, пусть остаётся там. Если нет — пусть немедленно возвращается на Гриммо. Джеймс, разумеется, тоже. Наши люди придут и переправят их подальше отсюда.
— Куда?
— В безопасное место. Тебе не надо знать, куда.
— Соображаешь, что говоришь? Я так не могу!
— Ты можешь. Люди, с которыми мы имеем дело… сам знаешь, на что они способны. Они вытащат из твоей головы все ее содержимое и используют против тебя. Поэтому не надо знать, где будет твоя семья. Вы продолжите общаться по телефону, пока все не закончится.
Немного поупрямившись, Поттер позвонил жене.
— Хорошо, — через пару минут сказал он, отключив трубку и положив ее на стол. — Что дальше? У тебя, похоже, весь план уже готов…
— Готов, но не весь. Ты, Гарри, как глава аврората, и я как представитель Легиона направим сегодня письма в комиссию по делам Азкабана и в сам Азкабан, его руководству: ты заявишь протест относительно незаконного содержания сквибов в тюрьме и потребуешь выпустить их или хотя бы увидеть бумаги, подтверждающие арест, а я обосновываю необходимость допроса дементоров в связи с нападением на Хогвартс. Разумеется, они не станут отвечать сразу, будут тянуть время, поэтому не имеет смысла дожидаться официального ответа.
— Так что же мы сделаем? — спросила Эмилия, до сих пор не проронившая ни слова.
— Подождем до завтра и, если не возникнет дополнительных обстоятельств, большой и дружной компанией отправимся в тюрьму. Без разрешения.
— Это безумие, — Поттер покачал головой. — Нас туда не пустят.
— Поверь, туда нас пустят. Проблема может оказаться в том, чтобы оттуда выйти. И вот для этого нам придется предпринять кое–какие меры предосторожности.
Вечером я заскочил в квартиру, собрал сумку, сообщил Мадими, что в очередной раз временно переселяюсь в коттедж, и отправился к морю.
— Ты у него был? — жадно спросил Риддл в ту же секунду, как я вошел в дом. Он даже не пытался скрыть волнение. Никогда бы не подумал, что его лицо способно выражать такие эмоции.
Я и сам чувствовал себя слишком нервно. Мне хотелось, чтобы все, наконец, произошло, какие бы неожиданности нас не подстерегали. Нельзя было сказать с уверенностью, что Стражи пустят нас в Азкабан, но если и стоило взывать к разуму какой‑то из участвующих сил, то только к ним.
Наше совещание длилось до обеда; под конец мы начали ругаться и ссориться, устав друг от друга, от царившего в комнате напряжения, от тягостного ожидания или, наоборот, предвкушения чего‑то плохого. Эмилия предложила сделать перерыв и собрать свежую информацию, но я знал, что никакой информации нет: со вчерашнего вечера Ларс просматривал маггловские и колдовские сайты новостей, собирал сведения в социальных сетях и прислал бы мне новость, которую я ждал больше всего — что происходившее в Хогсмиде стало известно, и в деревне начались столкновения.
— У меня живет там пара знакомых, — сказал мне Ларс, когда я вернулся с совещания и спросил его о последних событиях. — Связи с ними нет ни по каким каналам. Там и раньше сигнал не слишком ловился, а сейчас вообще не проходит — они всё закрыли.
— А другие сайты? Форумы?
— Ничего, — он покачал головой. — И это странно: если в выходные в Хогсмид ходили дети, они наверняка написали родителям о том, что видели в деревне тьму полиции.
— Вот именно, написали. Пока птицы долетят, пройдут минимум сутки, а значит, все начнется завтра.
Риддл не мог вынести моего молчания.
— Ты не был, — констатировал он. — Я понимаю, тебе некогда, ты чем‑то очень занят…
— Занят! — рявкнул я, грохнув сумку о стол. — Мне сейчас не до тебя и не до твоей души! Я пойду к Олливандеру, как только смогу!.. Черт, перед кем я вообще отчитываюсь? Перед картинкой углем! — Я ожесточенно начал выкладывать из сумки вещи и продукты.
Мне было ясно, что идти к Олливандеру придется, и не только из‑за Риддла. Мысль о встрече с этим человеком вызывала сопротивление, особенно потому, что я сознавал ее неизбежность. А ведь кроме души Риддла есть еще костяная палочка, вампир, который ее ждет, и мой сон. Получается, Олливандеру тоже есть что мне сказать?.. Но все‑таки он был куда менее важен, чем невыразимцы, и пока события позволяли отложить к нему визит.