Диззи ничего не сказала, никак не реагировала и не разозлилась. Она доела оставшиеся оливки, одну за другой. Ник смотрел, вспоминая, как она хватала оливки с тарелки, когда они были детьми. Никого не спрашивая, не нуждаясь в просьбах. Затем она встала и, забрав поднос, ушла.
— Она не внемлет твоим угрозам, — сказал Фанни. — Они только укрепят её решимость.
— А ты у нас эксперт по части того, как работает женский ум, да? — сказал Даво.
— Да, — сказал Фанни, — в какой-то мере. В отличие от тебя, у меня есть сёстры, так что да, у меня есть некоторое представление о том, как работает женский ум. Это было не очень красиво.
— В самом деле? Я видел, как ты ловко обращался с мисс Делкруа. Это результат твоих многолетних исследований?
— Я не шучу, — сказал Фанни, его цвет вернулся к нормальному. — Ты лишь поощрил её стараться ещё больше, Ник.
— Всё равно не было похоже, что она собирается остановиться, — сказал Ник. — По крайней мере, так она начнёт действовать быстрее.
— Подожди, — сказал Брилл. — Ты целенаправленно провоцировал её, чтобы её вмешательство произошло раньше? Из всего, что… Поистине, если бы неприятное поведение было романтическим достоинством, вы оба были бы созданы друг для друга. Ух, но ваши дети… ваши дети были бы монстрами. — Брилл поднял глаза, испугавшись собственных слов. — Мои извинения, я не…
— Не извиняйся, — сказал Фанни. — Это самая верная мысль, которую ты когда-либо произносил.
— Самая проницательная проницательность, — сказал Даво.
Брилл смотрел на них через стол в явном ожидании оплеухи, которая неизбежно следовала за их с большим трудом завоёванными похвалами. Он её так и не дождался.
После обеда они пошли в библиотеку. Ученики слонялись, взволнованно рассказывая о своих проектах. Все были на ранних стадиях, используя друг друга, чтобы озвучивать свои идеи, слишком сложные и диковинные, чтобы их можно было претворить в жизнь.
Ник был в плохом настроении. Он шёл немного позади остальных, слегка склонив голову и уставившись на землю и собственные ноги. Он чувствовал их беспокойство, но он знал, что они ничего не скажут. Он надеялся, что они приписывают его глубокую задумчивость размышлениям об академических вопросах или о чём-то, касающегося демонов. Он не хотел, чтобы они думали, что он беспокоится о девушке.
Не то чтобы у него не было достаточно работы, которая держала бы его разум занятым. Он всё ещё хотел сделать хорошую презентацию. Сдающий экзамены внутри него, как и всегда, хотел сделать всё хорошо.
Руководителя требовалось посещать раз в неделю, но, пока составлялись планы, многие ученики встречались со своими выбранными учителями гораздо чаще. Нику ещё не удалось договориться о первой встрече с директором. Он беспокоился, что Диззи прознает, когда будет их встреча, и каким-нибудь образом добьётся приглашения присоединиться к ним. Он спровоцировал её, чтобы она сделала что-то подобное, но теперь он не хотел давать ей такую??возможность.
Он знал, что потерял самообладание и обошёлся с Диззи гораздо жёстче, чем это требовалось. Он не сомневался, что какая-то резкость нужна, но никак не холодная жестокость его слов. И это не было целиком притворством.
Было ли это накопившееся негодование за то, как она обращалась с ним с момента его приезда в Ренсом? Он знал, что в том, что она не разделяет его чувства, не было её вины. Достичь её, сделав это целью всей своей жизни, было его решением, и он знал о возможных последствиях. «Вполне вероятных» подходило лучше. Но отторжение всё же причинило ему боль, и теперь он навредил ей в ответ. Из-за этого он вёл себя настолько бессердечно? Из-за этого он почувствовал трепет удовольствия, когда поставил её на место? Из-за этого ему теперь было стыдно?
Когда он был рядом с ней, в его разуме была путаница. Ему было труднее мыслить, когда она была в поле зрения, но угроза для неё сделала всё куда как проще. Он знал, что ему делать, и он это сделал. Тот факт, что он наслаждался этим, обеспокоил его.
Вести себя так было мелочно и низко, но так нужно было сделать, продолжал он говорить себе. Она бы поняла, что его язвительность была искусственной. Он хотел верить, что лёгкость, с которой жестокость пришла к нему, была из-за того, что её безопасность была важнее, чем тонкости вежливой беседы. Он хорошо знал её, знал, что нужно, чтобы вызвать определённую реакцию. Она не поблагодарит его за это, но неважно, как сильно он её разозлит. Единственное, что имело значение — это держать её подальше от опасности.
Ник улыбнулся про себя и пнул камень со своего пути. Он пытался вообразить себя героем, действовавшего с благородной целью. Вряд ли она таковой была. По правде говоря, он хотел, чтобы она знала, что он спасал её, когда будет рыдать над его могилой, зная, что он пожертвовал собой ради неё. Это была нездоровая фантазия, и её крайне эгоистическая природа ему не нравилась. Мелочная и низкая.
Он должен быть лучше. Его мысли должны быть более ясными, его действия — основываться на логике, а не на эмоциях. Это будет непросто — заставить её быть в таком положении, которое он выбрал; она будет реагировать и отвечать. Он не мог позволить себе снизить бдительность. По крайней мере, она будет хорошей тренировкой для него. Дьявольские умы было трудно найти, и ему повезло, что один такой был совсем рядом и поможет ему получить опыт. С демонами, возможно, справиться будет гораздо легче.
Когда они устроились в своей личной комнате в библиотеке, Ник ушёл, чтобы найти больше информации о Ренсоме. Он выбрал школу в качестве своего проекта не по прихоти. Нет, это было нечто большее. Он не был настолько глуп, чтобы считать, что причина, по которой он стал центром внимания таких странных событий, была в нём. Особенным был не он, особенной была сама школа, он же просто был тем, кто раскопал это. Что-то в этом месте привлекло сюда демона, привело Симоль и сейчас наводило его на мысли. Всё в этом одном месте. План в тысячу лет длиной.
Чем больше он поймёт о происхождении школы, тем выше был шанс понять, что происходит. Может быть. Это была не прихоть, но очень большой прыжок во тьму.
Библиотека была наводнена учениками, и он пробрался к главному столу. Ему не нужно было поворачивать голову, чтобы знать, что Диззи сидит за своим обычным столом со своими обычными друзьями. Включая близнецов. Ревность? Это была его истинная мотивация? Он старательно игнорировал её, и он был уверен, что она поступает аналогично.
Библиотекарша была на своём месте, работая над книгами.
— Вы когда-нибудь достигаете такого момента, когда все книги находятся в хорошем состоянии? — спросил Ник, наблюдая за её работой.
— Нет. Это бесконечный цикл исцеления старых ран и появления новых. Чем могу вам помочь, мистер Тутт?
— Я хочу найти книги по Ренсому. Как он возник и почему.
— На эту тему много книг, и я удивлена, что вам нужна моя помощь.
— Я хотел… — Он остановился и огляделся. Другие ученики были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на него внимание. Но они были не единственными глазами и ушами, которые его беспокоили. — Трудно учиться, когда так много людей смотрят на тебя.
Библиотекарша продолжала работать над переплётом большой книги из зелёной кожи. Она не выглядела покрашенной. Он задумался о животных с зелёной кожей. Крокодил?
— Знаешь, — сказала библиотекарша, — ты был таким одиноким, когда впервые пришёл сюда. Остров посреди большого океана. А теперь посмотри на себя — самый популярный мальчик в школе.
Ник не мог сказать, насмехается она над ним или нет: её лицо было таким же суровым, как обычно. Все, кто знал правду о том, что происходило в школе, — министры, маги, даже демон, — испускали ауру хладнокровия, но Ник чувствовал их глубокую тревогу. Не имело значения, насколько хорошо всё было подготовлено, поражение всегда было возможным. Эта мысль должна была где-то сидеть. Но с библиотекаршей было не так. Она излучала ту??же небрежность, что и в первый день, когда он встретил её. О книгах нужно было позаботиться, всё остальное могло подождать.
— У меня теперь есть друзья, но я бы не сказал, что я самый популярный.
— Почему же, только на днях я получила несколько запросов от различных ведомств, просящих разрешения разместить своих агентов в библиотечных помещениях, чтобы быть ближе к вам. Я отказала им, конечно же, — это могло стать очень разрушительным, — но это показывает, насколько далеко вы ушли.