Наконец Симоль нашла «Атлас Эдвина» и вытащила его с полки. Книга была тяжёлой, но на её страницах был весь мир.
— Я знаю, кто ты, — раздался голос позади неё.
Симоль небрежно посмотрела через плечо.
— Разобралась с этим, Диззи? — она наслаждалась раздражением, появившимся в больших карих глазах. Диззи была красивой девушкой, но сейчас из-за сурового вида сказать это было сложно.
— Да, — сказала Диззи. — Разобралась.
— Будь осторожна с тем, кому это говоришь. Тебя могут выпнуть отсюда. В последнее время я что-то почти не видела принца. А ты?
Она не обвиняла принца Леовека в подстрекательстве к хаосу, вызванному драконами — он мог не знать, что произойдёт в результате его шутки — но с тех самых пор она его больше не видела.
— Тебе не запугать меня, Ван Дастан, — сказала Диззи. — Мой отец этого не допустит.
— Возможно, именно твой отец и отдаст приказ, — сказала Симоль. — В конце концов, это ведь его отдел.
— Ты знаешь, кто мой отец? — Диззи была удивлена.
— Да, мисс Делкруа, я хорошо его знаю. Или, вернее, так же хорошо, как и остальные. Он дотошный человек, не так ли? Перфекционист. Не любит оставлять дела незавершёнными, ведь так?
Лицо Диззи потемнело, а взгляд стал ещё суровей.
— Тебе не о чем беспокоиться, я никому не расскажу. Но тебе нужно уйти.
— Ты хочешь, чтобы я бросила школу? Но что насчёт моего образования? Как я смогу стать лучше?
— Оставайся в школе, если хочешь, меня не это волнует. Я хочу, чтобы ты ушла от тоже-ренов. Живи где-нибудь в кампусе, я уверена, что с твоими связями это будет не слишком сложно.
Настал черёд Симоль удивляться.
— Ты хочешь, чтобы я держалась подальше от тоже-ренов? Или ты имеешь в виду Ника? Я думаю, что это мне выбирать, с кем мне общаться.
Диззи скрестила руки и вызывающе выставила подбородок.
— Ты плохо влияешь на него. Он не похож на других людей.
— Не аргумент для меня.
— Он окажется в хаосе, который возникнет по твоей вине. Я видела, как ты действуешь. Тебя не заботят другие люди, и, в конечном итоге, ты причинишь ему страдания.
Симоль наклонила голову. Это была странно — выслушивать предупреждения от другой девушки. Об этом — ревнивых стычках между соперниками — она читала в книгах. В реальной жизни это выглядело нелепо.
— Значит, ты всё же испытываешь к нему чувства. Я так ему и сказала.
Хладнокровие Диззи растаяло.
— У меня нет чувств к нему. И что ты имеешь в виду под «сказала ему»? Сказала ему что? Не о чем там говорить.
Её протесты были настойчивыми. Слишком настойчивыми.
— Не волнуйся, он мне не поверил. Он думает, что ты испытываешь к нему ненависть, стопроцентное чистое отвращение. Ты отлично справилась с разрушением его надежд и мечтаний. Твой отец хорошо обучил тебя, мисс Делкруа. Ты станешь отличным активом для семейного бизнеса.
Наблюдение за девушкой, которая становилась всё более и более разъярённой, доставляло ей удовольствие.
Диззи дёрнула головой в сторону, как будто услышала, как кто-то приближается. Она сделала шаг ближе и прошипела:
— Какие бы идеи ни засели в твоей испорченной голове, можешь забыть о них. Когда-то он был моим другом и ничем большим, и я не хочу, чтобы он пострадал из-за кого-то вроде тебя.
— Просто какой-то мальчик, которого ты хочешь защитить, да? Почему?
Диззи сверлила её взглядом.
— У меня есть причины, и не те, о которых ты думаешь. Не пытайся увидеть то, чего нет. Ты ошибаешься, — решительно сказала она, затем развернулась и ушла, высоко подняв голову.
— Не ошибаюсь, — сказала Симоль сама себе. Она усмехнулась. — Просто статистически маловероятно.
Глава 12
Учебная нагрузка резко выросла. Уроки перешли от постоянного потока информации и заданий к увеличивающемуся количеству книг для прочтения и регулярно проводимым неофициальным тестам. Это были не рейтинговые экзамены, по результатам которых ученики будут ранжированы в зависимости от их способностей — нет, каждый должен был получить конкретные оценки.
Методы обучения отличались от тех, к которым привык Ник. У каждого из учителей был свой подход и характер: некоторые из них были строгими и агрессивными, вбивая в головы учеников знания, как кукурузу в гусиные глотки[2], другие — более расслабленными и разговорчивыми, пытаясь внушить чувство удивления и возбуждения (что было довольно амбициозно, если вы преподавали экономический анализ).
Однако было кое-что, что объединяло их всех — это подход к тестированию. Ник впервые заметил это на уроках военной истории. Посреди длинной лекции мистер Варити, как правило, выбирал ученика и задавал ему вопрос по теме, о которой только что рассказывал. Во время занятия подобное случалось неоднократно.
Названный ученик вставал и отвечал. Ник всегда мог сказать, действительно ли тот понимает, о чём говорит, или же просто повторяет за учителем как попугай. Мистер Варити тоже мог это сказать.
Для случайного наблюдателя казалось, что ученики выбирались наугад и что это был всего лишь способ укрепить читаемый материал.
Но когда ученики получали тесты, вопросы всегда касались тех тем, с которыми у них во время уроков возникали наибольшие трудности. Как только Ник это понял, он начал искать этот подход у других учителей и обнаружил его.
Они все тщательно изучали класс и использовали эти данные для формирования своего теста.
Это означало, предположил Ник, что школа придерживается политики использования самого низкого уровня понимания как нижней планки. Он не был уверен, было ли это щедрое стремление помочь наименее способным или же какой-то холодный расчёт.
Было ясно, что такой подход лишь прибавлял работы учителям: вместо того, чтобы срывать яблоки с верхних веток, они срывали их с веток у самой земли.
Было ещё одно общее у учителей: никто из них никогда не задавал эти проверочные вопросы тоже-ренам. Если бы их понимание предмета не соответствовало наименьшим показателям их сокурсников, их оставили бы гнить внизу. Возможно, это тоже было частью школьной политики. К счастью, тоже-рены были далеко от низа.
Ник внимательно наблюдал, когда задавались вопросы, и, используя своё собственное обширное понимание каждого предмета, оценивал ответы учеников. Благодаря этому он научился предсказывать, на какую тему будет предстоящий тест, вплоть до точных вопросов.
Это сделало подготовку к экзаменам куда более эффективной. Он рассказывал остальным тоже-ренам, что им нужно знать, и они уделяли своё внимание исключительно этой теме. Сначала они сомневались в разумности ограничения своей учёбы в настолько узком диапазоне, но, когда они столкнулись с предсказанными вопросами в тесте, быстро стало очевидно, что Ник каким-то образом знал, чего ожидать.
Когда они спросили его о том, как он это делал, он попытался объяснить; однако, хотя общая идея была достаточно простой для понимания, на практике, когда они пытались наблюдать за учителями, ни их вопросы, ни ответы учеников ничего им не говорили. Но они были рады продолжать принимать советы Ника на веру.
Нику не было нужды знать вопросы тестов заранее, но у него открылись глаза на то, как работает школа. Никто из учеников старших классов не страдал от нехватки академических способностей — в противном случае они вообще бы не попали в старшие классы — но и тесты не делали им никакого вызова, который требовал бы устранения их собственных недостатков.
Если учителей Ренсома научили так преподавать, то Нику стало любопытно, как работали мастера Королевского колледжа. У него не было никакого интереса становиться магом, но ему хотелось узнать, как этих магов обучают.
Это была поверхностная мысль. Он не будет поступать на курс Искусств, которым так интересовался Фанни. Он будет использовать своё время в Ренсоме для получения достойного образования и, возможно, чтобы как-то отличиться, а затем получит хорошую работу — возможно, у министра Делкруа, если его предложение ещё в силе.
Он сможет обеспечить себе достойную жизнь, позаботиться о матери и… Была в его жизни одна вещь, которую он не мог никак изменить или как-то противиться ей. Как бы хорошо он не окончил школу, он всё равно будет сыном горничной. Даже если он станет первым во всей школе, он никогда не сможет изменить этот факт.
2
На Рождественские праздники гусей откармливают, подвешивая их в мешках, и силой проталкивают им в глотки кукурузные зерна (спасибо за подсказку IGOR_kh)