В комнате была ещё одна дверь, которая вела в ванную. Он вошёл, чтобы освежиться. Он был известен мрачным поведением и суровым взглядом, что часто оказывалось полезным, но он только привлечёт к себе ненужное внимание, если придёт на гражданское мероприятие, одетый как палач.
Он вымыл лицо и руки. Посмотрел в зеркало над раковиной. Серые волосы медленно становились седыми. Позади него что-то двигалось.
— Тебе есть что сообщить?
— Да, господин, — произнёс из тёмного угла шёпот, едва слышимый из-за грохота водопроводной воды. — Восстание в Гвюре рассеялось.
— Рассеялось? Они разбежались? — он ожидал, что призывы к переменам поутихнут, как только их номинальная фигура будет удалена со сцены, но полный отказ от движения стал неожиданностью.
— Лидеры движения исчезли.
Делкруа вытерся полотенцем. Будет неплохо использовать немного цвета — что-то, что разобьёт монотонность чёрно-белого. Он вернулся в раздевалку.
— Как они могли исчезнуть? Разве ты за ними не следил?
— Не смог, — сказал голос откуда-то за жакетами. — Был использован сырой арканум.
Делкруа перестал рыться в ящиках в поисках носового платка или пары запонок, которые могли лежать там. Сырой арканум? Непостоянная и громоздкая субстанция, не очень хорошая ни для чего, кроме маскировки. Она отлично подходила для затопления области таким количеством фонового излучения, что отслеживание определённого сигнала становилось практически невозможным. Это было спланированно или просто лучшее, что они могли сделать?
Если демон передал своим последователям в Гвюре какую-то способность, их нужно остановить прежде, чем они научатся совершенствовать и развивать свои силы. Повод для беспокойства был, ведь первые ранварские маги получили доступ к магии именно от демона.
— Увеличьте количество полевых агентов и найдите их. Я хочу знать, куда они делись и что делают.
— Да, господин, — его рубашки заколыхались как от сильного сквозняка, и Делкруа снова остался один.
Он открыл последний ящик, а в ней рядом с аккуратной стопкой белых трусов была небольшая подарочная коробка. Он поднял её.
Папе,
От твоей самой важной дочери.
Он смутно помнил о коробке: кажется, подарок на день рождения? Не на последнее, он был уверен. Судя по почерку, принадлежащему маленькому ребёнку, этот подарок лежал здесь, дожидаясь, пока его откроют, несколько лет. Он не мог обвинить в этом приближающуюся старость; подарок был сделан в те времена, когда его способности были на пике. Возможно, настолько давно, когда он только-только был назначен на пост министра.
От твоей самой важной дочери.
Он улыбнулся. Она была его единственным ребёнком. Это заявление было скорее поучительным, чем сравнительным.
С запозданием он открыл свой подарок. Внутри был галстук. Ярко-красный, сделанный из шёлка и очень широкий; из моды он уже давно вышел. Это не имело значения; он отдаст должное свой дочери, даже если её здесь не было, чтобы засвидетельствовать свою признательность.
— Ваша карета ждёт, — сказал Стодар, когда Делкруа вернулся в свой кабинет с ярко-красным галстуком на груди. На лбу Стодара что-то мелькнуло, но он оставил свои взгляды на моду при себе.
Делкруа достал ручку, чтобы быстро написать записку, но потом ещё раз подумал об этом.
— Я хочу, чтобы ты отправил начальнику штаба Секретной службы просьбу о встрече. — Лучше будет лично поговорить с ним.
— Насколько вежливой должна быть просьба? — спросил Стодар.
— Совсем никакой, — сказал Делкруа. Он направился к двери. Чем скорее он выполнит своё обязательное посещение, тем быстрее сможет извиниться и уйти.
— Министр, вы ничего не забыли? — Стодар держал ручку. — Раз меня там не будет, чтобы защищать вас, то, по крайней мере, держите её при себе.
Поездка во дворец заняла всего несколько минут. Сегодня был лёгкий, солнечный день со слабым, щекочущим ветром. Делкруа поднялся по украшенной тропинке слева от сада, прошёл под аркой виноградных лоз, охраняемой огромными, вырезанными из живых изгородей, грифонами и вошёл в сад.
Его встретили дым и вкусные запахи еды, приготовленной на огне; были слышны несмолкаемые разговоры и шипение готовящегося мяса. Сад был широким прямоугольником прекрасно ухоженной лужайки, с белым каменным фонтаном, брызгающего водой, посреди.
По краям стояли длинные столы с блюдами разных видов. В промежутке между ними стояли более короткие металлические грили, в которых на красных от жара углях готовили мясо.
В саду были богатые деревянные стулья с пухлыми украшенными подушками, но большинство из тридцати-сорока гостей стояли группками, разговаривая и смеясь, держа в руках тарелки и бокалы.
Они были вовсе не фермерами, которые трудились на полях — это были землевладельцы, которые нанимали тысячи людей, чтобы они работали на них в поте лица. Они были сильными мужчинами с сильными жёнами, которые рано вставали и проводили большую часть весны и лета на открытом воздухе, контролируя выращивание сельскохозяйственных культур, которыми питалась нация, и заработав состояние на этом деле.
Самообеспечение Ранвара продовольствием имело решающее значение для его выживания и независимости. Когда вы не полагаетесь на других для удовлетворения основных потребностей, вам не нужно заключать сделки или подписывать договоры. Вклад этих людей в успех Ранвара был не меньше, чем у Королевского колледжа.
На вечеринке уже присутствовали несколько министров: Куплас из министерства иностранных дел, Решвей из министерства войны, Бол из министерства внутренних дел. У него не было интереса говорить с ними о работе.
Он осмотрелся в поисках хозяев, чтобы выразить им своё почтение. Нашёл он их легко. Кронпринцесса, элегантная женщина, чувствовала себя расслабленно, улыбалась в любой компании, которую находила, и становилась центром внимания. Её окружала группа женщин — жён богатых фермеров, живших в роскоши, но видевших реалии жизни и не впечатлённых эффектными, роскошными вещами. Они ловили каждое её слово.
И рядом с ней с дискомфортом стоял принц Ранад, жуя свои собственные усы, пока мясо вокруг него шипело и обдавало жаром, словно горячие кочерги в камере пыток.
Делкруа ждал тщательно организованной смены одной группы на следующую и незаметно проскользнул вперёд. Он представился, низко поклонившись.
— Не нужно быть столь церемонным, министр, — сказала принцесса. — Большое вам спасибо, что пришли. Я уверена, что вы очень заняты, но я думаю, что для наших самых важных производителей очень полезно знать, что их тяжёлая работа ценится и находится под пристальным взглядом наших самых важных защитников. Вам так не кажется?
— Кажется, раз вы так считаете, мэм, — сказал Делкруа.
— А мне нет, — сказал принц Ранад. Его голова повернулась под таким углом, чтобы следить за куском говядины, шипящей и брызгающей слева от него.
— Дорогой, прошу тебя. Урожай — это время, чтобы быть благодарным и признательным.
— Время что-нибудь поесть, если кому интересно моё мнение, — пробормотал принц.
— Вы надели замечательно смелый галстук, министр.
— Его подарила моя дочь, когда она была очень юна. Сейчас она выросла, но этот галстук напоминает мне о том, каким ребёнком она была.
— О, министр, это так мило, — в глазах принцессы появились слезы.
В глазах принца отразилось что-то более похожее на обвинение, в котором Делкруа с радостью признал бы себя виновным. Если министр поручений не мог время от времени притворяться, он действительно не подходил на эту должность.
Новая группа подошла к принцессе, и Делкруа ушёл. Он выполнил должное и не собирался присоединяться к толпе; он оставил это другим министрам. Никто не ожидал, что министр поручений поддержит небольшой разговор. Большинство предпочитает, чтобы он вообще не разговаривал с ними. Он повернулся, чтобы уйти, и остановился. Что-то в картине перед ним выглядело не так.
Среди помещиков-ранварцев стоял мужчина, одетый в чёрную мантию с капюшоном. Угроза, исходящая от него, была как гадюка, свернувшаяся в кольцо вокруг его головы. Этого мужчины мгновение назад там не было.
— Замрите, — его голос не был громким, но он разрезал шум, как острый нож.