— Ты и такое можешь? — спросил Фанни, краснея. — Ты можешь заглядывать в головы людей? Можешь читать их мысли?
— Нет, — сказала Симоль. — Я вам не из цирка уродов. Но я чувствую присутствие. Люди обычно… ощущаются определённым образом. Я не знаю, как это объяснить.
— Но это всё догадки и предположения, не так ли? — сказал Даво. — Ты не уверена на все сто.
— Нет, не уверена, — призналась Симоль, слегка пожав плечами. — Но у меня достаточно подозрений, чтобы оправдать визит в Пагоду и посмотреть, что там происходит.
Оба мальчика отреагировали с испугом.
— Эй-эй, — сказал Даво, — никто и слова не сказал о том, чтобы вламываться в Пагоду.
— А как ещё мы узнаем, что случилось с Ником?
— Не знаю, — сказал Даво, поднимая руки. — Подождём, пока ему не станет лучше, и спросим у него самого?
Симоль покачала головой и посмотрела в сторону. Общие заботы собрали их вместе, но теперь она сожалела о том, что не держалась в сторонке. Она не привыкла так взаимодействовать с людьми. Их беспокойство раздражало, но в то же время было до странного привлекательным.
— У него, вероятно, идей ещё меньше, чем у нас. Он сам не в себе. Не знает, где он, или кто он. Если мы хотим помочь ему, нам нужно узнать, в чём состоит угроза. Поверьте мне, меня обучали именно для этого.
— Что это значит? — спросил Даво.
— Зачем тебя учили находить угрозы? — спросил Фанни. — Ты что-то вроде работающего на правительство убийцы?
— Нет, — ответила Симоль. Оба мальчика выглядели неубеждёнными. — Это не важно. Первое, что нужно сделать, — это проверить Пагоду.
— Разведка, — сказал Фанни.
— Верно, — сказала Симоль. — Осмотреться и уйти, да так, чтобы Теннер не узнал, что я когда-либо там была.
— Было бы всё так просто, — сказал Даво. — Ты не подумала, что Теннер мог наглухо запереться в Пагоде?
— Разве мы не можем кому-нибудь рассказать о Теннере? — спросил Фанни.
Даво покачал головой из стороны в сторону.
— Я даже не знаю, в чём мы его обвиняем. А в чём именно мы его обвиняем?
Симоль пожала плечами.
— Это я и хочу узнать. Не волнуйтесь, я уверена, что смогу попасть в Пагоду без особых проблем.
— Именно это меня и беспокоит. Я знаю, что твои способности сверх нормы, но твоя затея всё равно невероятно рискованна. Очень близка к «безрассудна». Много что может пойти не так. Очень много. Сейчас далеко не то время, чтобы разбрасываться своей подготовкой по оценке рисков, но на чисто практическом уровне, то, что ты сейчас предлагаешь, имеет технический термин — сумасшествие.
— Сумасшествие, — согласился Фанни.
— Я понимаю, почему ты так думаешь, но это не так уж безумно. Я могу постоять за себя, когда противник — кто-то вроде Теннера.
— Как ты здесь оказалась, Симоль? — спросил Даво, раздражённый настолько упрямым игнорированием здравого смысла. — Кто-то вроде тебя не должен учиться в одной школе с обычными детьми.
— Они не обычные дети, — заметила Симоль.
— Нет. Но здесь нет никого, похожего на тебя.
— К счастью для тебя.
Даво нахмурился.
— Я уверен, вам с Ником нравится хранить ваши секреты.
— Иногда это лучший способ защитить людей.
— Ага, а иногда это способ избежать того, что люди скажут, какой же ты придурок.
— Со мной всё будет в порядке. Я знаю, что делаю.
Даво и Фанни переглянулись и вздрогнули в унисон. Симоль щёлкнула пальцем в сторону камина, и огонь в нём ожил.
Мальчики больше не пытались её отговорить, но она знала, что они оба не одобряли её план. Дело было в зловещей природе Пагоды и состоянии, в котором находился Ник. Он был в бреду и, по словам доктора, ему повезло, что он вообще выжил. Что бы Теннер ни сделал, оно явно нехорошо сказалось на его здоровье.
Насчёт осторожности они были правы, но Симоль не была обычным учеником, когда дело доходило до такой ситуации. Её отец готовил её именно для такого, неопределённого типа угроз. Она знала признаки и оценивала риски. Ей также трудно было избавиться от чувства, что здесь замешано нечто большее, нежели вывести из строя многообещающего ученика, которого не любила школа. Её научили верить этим инстинктам.
— Я быстро вернусь, это не должно занять много времени, — сказала она.
— А если ты не вернёшься? — спросил Даво.
— Тогда что бы вы ни делали, не приходите меня искать.
Оба мальчика кивнули.
Она вылезла через окно своей спальни. Было темно и рядом с коттеджем никого не было, но она подумала, что лучше будет не выходить через парадную дверь. Когда её ноги коснулись сухой, колючей травы, которая росла вокруг коттеджа, покров тьмы накрыл её.
Это покров был виден только тем, кто способен узреть арканум в его физической форме. Любой, кто обладает острыми глазами и поставит себе цель, увидел бы, как она стоит в молочном свете полумесяца, но немногие догадались бы внимательно смотреть. Арканум уводил прочь любопытные взгляды, позволяя смотреть мимо и вокруг девушки, но не давая понять, что она ходит прямо среди людей.
Это было простое заклинание, и для его поддержания не требовалась большая концентрация. Энергичный поиск опытных магов быстро раскроет её, но даже её отцу, который и научил её этому заклинанию, будет непросто заметить её, если он не поставит себе эту цель.
Многие из тех учителей, у которых, как она знала, есть магические способности, были очень далеки от её обнаружения. И Секретная служба, которая использовала устройства для усиления их скудных способностей, должна будет создать сеть перехватчиков и искать её с помощью триангуляции, а затем уповать на удачу.
Цель её обучения, начавшегося ещё в детстве, состояла в том, чтобы подготовить её к таким миссиям, хотя её отец вряд ли ожидал, что она будет проводить их так далеко от дома или так далеко от него.
Она прошла через кампус, трепеща от возбуждения. То, что она воспользуется своими способностями ради того, к чему её готовили, — несмотря на то, что она часто возмущалась беспощадным обучением, — дало ей ощущение цели в жизни. У неё есть задача, назначение, и она будет использовать свои навыки для выполнения этой задачи. Эта мысль радовала её.
Это было странно, потому что именно это она ненавидела в её воспитании. Отец часто называл её девушкой с определённой целью, но из его уст слова звучали как клетка вокруг неё. Дело не в том, что она не хотела цели в жизни, просто она не хотела, чтобы эту цель он выбрал за неё.
Кампус был более или менее пустынным. Она увидела пару школьных рабочих, которые мчались по каким-то делам. Она проигнорировала их, и они не подозревали, что она здесь.
Ночная птица издавала трели и знала о существовании девушки не больше, чем носильщики. Что-то маленькое вскрикнуло в кустах слева от неё, и крылья бились в течение секунды, прежде чем вернулась тишина.
Через несколько минут она подошла к библиотеке и направилась за неё. Пагода, казалось, вставала перед ней из ниоткуда и в то же время создавала впечатление, что она всегда была там, ожидая её.
Она поспешила через небольшую открытую местность к Пагоде и деревьям, что толпились вокруг её основания. Немного листьев ещё оставались на ветвях, которые образовывали круг тёмных пальцев, разделённых узкой тропинкой.
Изнутри не исходило ни звука, ни света, ни какого-либо движения. Она остановилась у двери и положила руку на её гладкую, холодную поверхность. Она не была похожа ни на одну дверь, которую она прежде видела или касалась. Ручки и петель не было. Она запросто могла быть простым чёрным квадратом, нарисованным на стене.
Симоль закрыла глаза и позволила нервам на кончиках пальцев войти в холодный металл, позволила металлу войти в неё. Она почувствовала, насколько толста дверь, как она висела на штифтах на обратной стороне и рычаге, который соединял их. Она позволила своему разуму пойти дальше. Пустота Пагоды поразила её. Она была почти полностью полой, лишь ствол по центру спускался вниз. Она двигалась вниз всё ниже и ниже, что, по ощущениям, длилось вечность. Она определённо спустилась глубже, чем ожидала. Но вглубь опускался не только ствол, но и стены Пагоды. Пагода была буквально вставлена в землю, и видимая часть была верхушкой гораздо большего сооружения. И чем глубже, тем твёрже было содержимое. Оно обладало пронзительной твёрдостью, ошеломившей её мысли и сбивающей концентрацию.