Губы дракона отодвинулись назад, обнажая зубы. Маги отступили.
Архимаг шагнул вперёд и ткнул в морду дракона твёрдой рукой, заставив голову на длинной змеиной шее отодвинуться назад.
— Мы не будем никому резать горло. Даже если эта привязь не ведёт к моей дочери, она всё равно привязана к тебе, и реакция Все-Отца это подтверждает. Он бы не защищал тебя, если бы не чувствовал её близость к тебе.
Ник подумал над словами Архимага. Значит ли это, что демон солгал ему? Он в этом сомневался. Судя по тому, что он прочитал, демоны не лгут. Но, возможно, он просто неправильно понял.
— Я разговаривал только с демоном, — сказал он. — Но… демон может поддерживать контакт с Симоль.
— Мост, — кивнул Архимаг. — Да, это возможно. Но мы будем знать наверняка, только когда поговорим с демоном. А теперь вызови его.
Он сказал это так, будто Ник мог вызвать демона щелчком пальцев, как какое-то домашнее животное. Точно так же, как Архимаг щёлкал пальцами и обращался с Ником как с домашним животным, не играющим никакой роли.
Ник сел на неровной поверхности, скрестив ноги. Камни и галька впились в него, из-за чего ему трудно было добиться комфорта. В этом не очень помогали и самые могущественные маги Ранвара.
Дракон, по крайней мере, был позади него и не мозолил глаза. Тем не менее, он слышал, как из его ноздрей вырывался пар.
Он попытался очистить свой разум так, как он научился. Было очень трудно. Его глаза были закрыты, но нетерпение на лице Архимага он видел очень ясно. Магия здесь, на вершине, не работала, поэтому это должна быть чистая глубина чувств, которые проецировал Архимаг.
Ник переместил свой вес и опустошил разум. Маленькие шумы проникли и заполнили пустоту. Он пытался дышать глубже, задерживая воздух и медленно выдыхая его.
Он открыл глаза, и они все стояли, наблюдая за ним. Некоторые скрестили руки, другие убрали руки за спину, наклонившись вперёд, чтобы увидеть первые признаки появления демона и, возможно, напасть на него с камнями или палками.
— Я не могу это сделать, когда вы так смотрите на меня, — сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы это не прозвучало как оправдание. — Вы можете отойти к костру? Я позову вас, когда буду готов.
Они нехотя ушли. Дракон уселся, его хвост окружил Ника, а кончик двигался из стороны в сторону. Ник сосредоточил своё внимание на нём и заблокировал всё остальное. Голоса дрейфовали к нему, но он пропускал их мимо.
— Я не понимаю, как это возможно, — сказал отец Фанни. — Весь смысл Сердца Демона — это нуль-пространство, в котором арканум инертен. Здесь не должно быть никакой магии.
— Возможно, это не арканум, — сказал Фанни. — Может быть, это другой источник магии.
— Этим ты занимаешься в Ренсоме? Исследуешь альтернативные источники энергии? — слегка отругал он.
— Нет. Только в свободное время.
— Оставь мальчика в покое, Барстоу, — кажется, это сказал Денкне. — Он наткнулся на что-то, ради открытия которого многие маги из Королевского колледжа отдали бы всё. Форма магии, о которой мы не знали — это удивительно.
— Мы не знаем, что это такое, — сказал Беримонга. — Незнание не предполагает, что любая догадка будет верной. Помните, что в это вовлечён демон. Посмотрите, насколько мы расширили наше понимание арканума за последнюю тысячу лет. Вы не думали, что демоны тоже могли добиться определённых успехов? У них была огромная фора.
— Тогда почему они не открыли эти достижения тысячу лет назад? — спросил мастер Гримс. — Как ты сказал, у них была фора. Достаточно много времени, чтобы узнать всё, что нужно знать.
— Это ведь просто, разве нет? — произнёс голос, владельца которого Ник не опознал. Голос был старше и надтреснутым. — Им не нужно было. Они использовали то количество силы, что требовалось, и не более того. Эффективность. Затем они пришли сюда и осознали свою ошибку. Мы прогнали их, но они, вероятно, поняли, что мы ещё столкнёмся друг с другом. Поэтому они подготовились к нам.
— Домыслы. Их слабость заключалась в нежелании адаптироваться. Они застряли в своём развитии, и я сомневаюсь, что это переменилось.
— Теперь они это знают, что сырой энергии было недостаточно.
— Или в следующий раз они возьмут с собой больше энергии.
— В этот раз, ты хотел сказать. Это может быть то самое открытие, которого они ждали.
Они разговаривали друг с другом, и очень сложно было понять, кто говорит. Ник пытался остаться внутри пустоты своего разума, но даже более тихие голоса было невозможно игнорировать.
— Сколько времени это займёт?
— Десятина Демона почти настала. Смотрите, звёзды почти выстроились.
— Ты думаешь, он будет ждать точного момента Десятины Демона? — кто-то пренебрежительно насмехался. — Не будь таким суеверным.
— Есть порядок для подобных вещей. Так работает магия.
— Магия. — Этот голос явно принадлежал Архимагу. Его командный тон не пропал. — Это воплощение хаоса. Мы не можем классифицировать её в абсолютных величинах. Мы видим только одну её сторону, а их может быть бесчисленное множество.
Повисла пауза. Ник был рад этому молчанию.
— Магия — это ключ к двери. Вы не знаете, что от вас удерживает дверь. Дверь, за которой скрываются кошмары, страх и невообразимые ужасы; за которой скрываются и дожидаются враги, разрушительные силы, способные уничтожить не только того, кто откроет дверь, но и весь его мир. Магия — это не хаос. Магия — это оружие, используемое для приручения хаоса. Но хаоса всегда больше, чем магии. Хаос в конце концов отомстит. Вы украли магию ради своих мелочных целей, и это станет причиной вашей гибели, дети из грязи. О, вы, бедные маленькие волшебники.
Ник слушал, удивляясь, кто это говорит. Он легко дрейфовал в своих затуманенных мыслях, как в ванне, полной тёплой, солёной воды, и его медленно осенило, что это был его собственный голос. Голос, но не слова.
— Оружие, да, — сказал Архимаг. — Но разве это не великое искусство? То, что художник может использовать для создания великой красоты? Разве не следует делиться им с теми, кто будет чествовать его возможности, а не отказывать им из-за опасения совершить ошибки? Как мы можем развиться из нашего ничтожного начала без риска? Как мы можем расти без солнца и дождя?
— Искусство? Как ты можешь называть это уродство искусством? Те из вас, кто обнаружил талант, злоупотребляли его базовыми наградами. Вы не выросли. Ваша эволюция пошла по извращённому пути. Восхищение превратилось в зависть. Ты называешь это искусством, но мало искусства было показано, когда вы обратили его против своих союзников. Мы принесли вам чудо, превосходящее ваше понимание, а вы вонзили его в нас, словно копьё. Победить ваших врагов — вот в чём ваша великая слава. Раздирать ваших братьев на куски, чтобы только вы могли питаться от груди Матери, — какая в этом слава? Вы используете своё искусство, чтобы терроризировать слабых, чтобы вы могли лучше видеть форму своей силы. Это самая непривлекательная форма, волшебник.
Ник слушал, и неясный край его мыслей ожесточился. Он использовался в качестве проводника. Сосуда для демона. Он сказал, что не хотел, чтобы это случилось, и решил не допустить этого. Но он потерпел неудачу.
Он боролся внутри себя, чтобы восстановить контроль, но ухватиться было не за что. Это было похоже на попытку остаться в вертикальном положении на замороженном пруду.
Когда демон решил, что хочет говорить, он взял тело под свой контроль. Не силой — она была не нужна — он просто сделал шаг вперёд, и Ник отступил.
Он не мог с ним тягаться. Он был ребёнком, противостоящему взрослым. Его воля была недостаточно сильной, чтобы сражаться с тысячелетней тварью, рождённой в другом измерении. Это было его тело, его разум, но он ничего не мог сделать, чтобы остановить захватчика.
В горле стало горько и холодно. Осознание собственной глупости и недостатка способностей уводило его от всего, о чём говорили демон и Архимаг. Для него это было не очень важно. На карту, возможно, была поставлена судьба мира, но он не чувствовал беспокойства по этому поводу. Он жил лишь согласно решениям других.
Он прекратил бесплодные попытки вернуть контроль. Зачем тратить энергию? Его опыт в решении задач научил его, когда нужно упрямиться, а когда расслабиться. И когда сдаваться.
Тем не менее, до этой точки он ещё не дошёл. Он находился внутри себя глубже, чем когда-либо прежде. Демон не просто вытеснил его, он загнал его в себя, и это место было огромным и ошеломляющим.
Нику было знакомо чувство потерянности в мире, который он не понимал. Именно так он и приучил себя учиться. Не маленькими шажками: это было слишком медленно и отнимало много времени. Он предпочитал погрузиться целиком и ждать, пока не появится какая-нибудь закономерность.