— Ты дверь, — сказал голос неустанно. — Мы пойдём домой, ты и я.
В заявлении голоса была неизбежность. Они вернутся в Ранвар, и она будет разбираться с тем, с чем она здесь столкнулась. Это было то, чему она не хотело сопротивляться.
— Я думала, что вас будет больше, — сказала Симоль, дрожа.
— Так и есть, — произнёс голос.
Звёзды начали опускаться одна за другой.
Глава 30
Десятина Демона закончилась, и все были готовы вернуться домой. Преобладала атмосфера возбуждённого ожидания. Ученики вернулись из лагеря в бесконечном составе, и большинство из них почти сразу отбыли в ожидающих их экипажах.
Ник, Даво и Фанни вернулись вместе с Бриллом, убедив его не задавать вопросов об увиденном. Он был удивительно сговорчив. Ник горел желанием узнать почему, но он не рискнул испытывать судьбу.
Его собственный отъезд домой был отложен до вечера, когда все остальные уже уехали. Общественный экипаж, который ездил из столицы в его родной город Хэммонд, подъехал к школе около шести часов, и он махнул рукой, чтобы его подобрали. К счастью, экипаж был редко заполнен на обратном пути из столицы.
Он смотрел в окно, когда они устремились прочь от высоких, внушительных зданий, которые поразили Ника как нечто чуждое и властное, когда он впервые приехал. Теперь они скорее казались прибежищем от грозовых туч, собирающихся на горизонте.
Он попрощался с Даво и Фанни, обменявшись лишь парой слов о том, что с ними случилось с момента их встречи, и не говоря о том, что будут делать дальше. Зимний перерыв тоже был прибежищем, временем для них всех, чтобы рассмотреть имеющиеся варианты и попытаться осознать пережитое.
Ник знал, что он оказался втянут в события, которые не мог контролировать. Его роль была важна только из-за его связи с людьми, которые были настоящими игроками на сцене. Он чувствовал себя обманщиком и недостойным участия в таких важных событиях. Он должен был бояться сильнее, как за собственную безопасность, так и за сохранность всех остальных, но диковинная природа этой угрозы мешала её осознать. Демоны не могли выскочить из раскола в небе и превратить Ранвар в свою кормушку — это было слишком нелепо.
Его сосед, мистер Грэм, ждал на станции и отвёз Ника домой в своей маленькой тележке, задавая короткие, вежливые вопросы о проведённом в Ренсоме времени и получая короткие, вежливые ответы.
Мать расплакалась, увидев, как он идёт по тропинке сада, таща за собой свой чемодан. Он не знал, были ли это слёзы радости, облегчения или какой другой эмоции, но они испарялись так же быстро, как и появлялись, поэтому не было нужды останавливаться на этой проблеме.
Он писал ей каждую неделю, мало рассказывая о своём истинном опыте школьной жизни, чтобы не волновать её, и вообще ничего о его встречах с демонами, чтобы не вызывать у неё приступы тревоги.
Она писала ему, информируя о своём здоровье и делах в общем. Реального обмена информацией между ними не было, но в нём и не было необходимости. Желание поддерживать связь было всем, что ей требовалось, и Ник был рад выполнить его.
— Посмотри на себя, — сказала она, вытирая последние слезы. — Ты так вырос.
Он совсем не вырос, в этом он был уверен. Однако у него были новые ботинки, любезно предоставленные «Конолинг и сын», а пятки на них были немного больше, чем на остальных его ботинках. Однако он не упомянул об этом. Ему нравилось чувство, что она может видеть в нём не только маленького ребёнка, которого нужно защищать.
— Есть что-нибудь поесть?
Конечно же было. Его мать набросилась на него с вопросами, пока он ел, и он сделал всё, чтобы ответить на них. Он рассказал ей о своих учителях, о разных уроках и о том, чем они отличаются от его старых уроков. Он подробно описал Даво, Фанни, Симоль и Мэллори — второгодку, живущего наверху.
Как и на любом тесте, он знал, какие ответы сочтут удовлетворительными, а какие из них приведут только к более тщательному опросу.
Он не уклонялся и не испытывал раздражение от её вопросов. Он сосредоточился на еде, чтобы попробовать всё лучшее ради его вкусовых рецепторов, подвергнувшихся серьёзному испытанию в школьной столовой, и отвечал потоком деталей, чтобы удовлетворить её потребность в информации.
О некотором он поведать не мог, поэтому он говорил больше нужного о том, что рассказать мог. О зданиях, носильщиках и посещении драконов. Он описал школу как фантастическое место, что было нетрудно, так как именно им она и была.
Он не пытался отвечать побыстрее или сократить свои ответы. Часть её жизни была оторвана от неё очень резким образом, и он понял, что ей нужно воссоединиться хотя бы с некоторой её частью. Он дал ей взглянуть на те дни и недели, которые она пропустила, почти так же, как он, сидя перед огнём, давал тепло замёрзшим рукам. Её напряжённое лицо расслабилось, когда она признала, что вернувшийся мальчик был тем же, кто уехал от неё.
Но, разумеется, он не был тем же мальчиком.
Он больше не знал, кем он был. Он не был против перестать быть прилежным мальчиком, чей мир был ограничен его головой, но он не превратился в нечто лучшее. Он просто стал кем-то другим.
Как только он достаточно убедил свою мать, что он в порядке и что его жизнь вдали от неё была достойной жертвой с её стороны, он пошёл в свою комнату, на каждом шагу гремя багажом.
Его комната выглядела как раньше, хотя в ней было холодно. И запах изменился. Он распаковал одежду и лёг на кровать. Она казалась меньше, чем раньше. Возможно, он действительно вырос.
Он странно себя чувствовал, не имея никакой работы. Пробные экзамены были первоочередной задачей первого семестра, — в академическом плане, по крайней мере, — и он не узнает результатов до начала следующего семестра. У него было три недели ожидания.
Он закрыл глаза и замедлил дыхание. Он понятия не имел, что ему делать. Демон прикован к нему. Где-то есть дверь в другой мир. Адская армия потенциально на марше. Он был посреди всего этого, и всё же не играл никакой роли. Сиди здесь, и пусть всё идёт своим чередом.
Он ждал, когда демон покажет своё присутствие. У него были вопросы, которые он хотел задать, но в последнее время от его гостя не было ни слуху, ни духу. Голоса в темноте не было.
Полежав в молчании несколько минут, Ник встал и пошёл переодеваться. Он надел одежду из своего шкафа. Там находилась его старая одежда, чистая и выглаженная, сложенная аккуратными кучками, как и ожидалось в доме профессиональной горничной. Она была колючей и неудобной, словно была одолжена у кого-то другого.
Прошла пара дней, прежде чем он начал чувствовать себя как дома. Несмотря на то, что демон отказался общаться с ним, он счёл это успокаивающим, чтобы использовать методы медитации, успокоить разум и подумать о проблемах, с которыми он столкнулся и с которыми ему ещё предстоит встретиться.
Чудовищность происходящего не поразила его до сих пор. Гораздо легче было приписать всё, что он видел, к уродливой буре, которая взорвалась на его пути и которая, как и любая буря, выдохнется. Но эта буря была не метеорологическим явлением. Она будет крутиться вокруг, чтобы сделать ещё один заход, и в следующий раз она будет намного сильнее.
Его матери по-прежнему нужно было ходить на работу, поэтому большую часть дня он был один в доме. Он организовал свою комнату, выложил книги на столе, составил список вещей, которые ему нужно сделать. Была зима, и холодный ветер пробивался через оконные панели, но он счёл комнату слишком душной. Он уходил в сад, что посидеть и понаблюдать за небом. Он чувствовал себя потерянным.
На третий день его мать вернулась с работы с письмом для него. Оно было от министра поручений и содержало просьбу подойти к его дому. Это было не столько приглашение, сколько вызов.
В том, что министр снова хочет поговорить с ним, был смысл. Ник мало того, что был премиум-источником информации, от которого зависели другие, более важные люди, он также находился под рукой.
Ника это не слишком волновало. По крайней мере, теперь ему было что делать. Его мать была немного обеспокоена, но она была уверена в намерениях своего работодателя. Её, в основном, заботило то, чтобы Ник произвёл хорошее впечатление, поскольку министр мог разыскивать нового клерка или, если удача по-настоящему улыбнётся Нику, секретаря.
До дома Делкруа, стоящего на холме, нужно было пройти пять минут пешком, но за ним прислали карету. Его мать была преисполнена гордости, когда махала ему рукой. Ник чувствовал себя довольно глупо, выходя из кареты через несколько минут после того, как залез в неё.