Они сделали что им сказали. Вершина купола по-прежнему отражала, и вдоль искривления двигалась фигура, видимая неестественно чётко, хорошо освещённая и перевёрнутая вверх ногами. Диззи приближалась к двери Пагоды, прячась так, что это выглядело элегантно.
— Она сделала это, — сказал Фанни.
— Пока нет, — сказала библиотекарша. — Ей предстоит пройти долгий путь, но у неё хорошие шансы. Даже приличные. Этим моментом стоило поделиться с её друзьями.
Даво не был уверен, что их можно считать её друзьями, но он был готов смотреть за этим, даже если из-за этого у него онемеет шея. Библиотекарша довольствовалась наблюдением издали, так что он счёл приемлемым сделать то же самое.
— Что она собирается сделать? — спросил он.
— Она собирается выбрать свой путь. Ей придётся сразиться, если она хочет стать тем, кем мечтает, — великим лидером.
— Сразиться с демоном? — спросил Фанни.
— Нет. Пока нет. Сначала она должна выиграть право на это. Сначала она должна победить своего соперника.
Пока они смотрели, Диззи палкой осторожно открыла дверь Пагоды.
— Соперника? — спросил Даво. — Кто её… Вы имеете в виду Ника? Она должна сразиться с Ником?
— Ей не нужно сражаться с ним, но она должна победить его.
— Хм, — сказал Фанни. — Разве они не могут объединиться и работать вместе?
— Теоретически, да. На практике я никогда не видела, чтобы это произошло.
— Это не значит, что этого не может быть, — сказал Даво.
Диззи вошла в Пагоду, и библиотекарша отошла так, что оба мальчика теперь были перед ней.
— Вы знаете историю о Принцессе и Фермерском Мальчике? Вы должны были слышать её, в той или иной форме.
— Ту, в которой мальчик непреклонен, а девушка напориста? — спросил Даво.
— Это одна версия.
— В которой мальчик оказывается легендарным фехтовальщиком? — сказал Фанни.
— Иногда, — сказала библиотекарша.
— Мне нравится эта история, — сказал Фанни. — Она заставляет тебя чувствовать, что любой может стать героем. Моя любимая часть — это та, где все смеются над ним, а потом они понимают, что он лучше их во всём, а затем они ненавидят себя. — Фанни усмехнулся про себя. — Это должно быть здорово. Хотел бы я, чтобы эта часть была правдой.
— В этой истории нет ничего неправдивого, — сказала библиотекарша, — однако всё, что она заставляет вас почувствовать, — ложно. Вот почему истории так могущественны. И почему ими так легко злоупотреблять.
— Как все они могут быть правдой, если все версии отличаются? — спросил Даво.
— Потому что детали не существенны, — сказала библиотекарша. — Он не был фермерским мальчиком. Его отец владел конюшней в тени городских стен. Его мать делала дешёвые ювелирные изделия, которые продавала на рынке. Его называли фермерским мальчиком потому, что его сапоги всегда были грязными, а за ним следовал запах конского навоза. Но он всё же был Фермерским Мальчиком этой истории.
— Вы говорите так, будто были там, — сказал Даво.
— Была, — сказал библиотекарша, и сердце Даво перестало биться. — Образно говоря. — Она улыбнулась. Так много зубов.
— Значит, он был реальным человеком? — спросил Фанни. — Избранным?
— Он не был избранным. Он был единственным, кто гнался за принцессой. Она была пятой дочерью из семи, и, безусловно, самой уродливой. Её семья едва заметила, что она пропала. Разумеется, они пытались устроить её замужество, подыскивая ей принца, или графа, или герцога, но никто не собирался сражаться с демонами, чтобы спасти её. Кроме него. Но вот чего они не понимали, так это того, что она сама собиралась сражаться с демонами. Она не хотела быть спасённой. Он всё равно пытался. Он был невероятным дурнем. — Она вздохнула. — Он мне нравился.
— Я не совсем понимаю, зачем вы нам это рассказываете, — сказал Даво.
— Герои, — сказала библиотекарша, — они, как правило, следуют своему пути в одиночестве, если вообще следуют ему. Но если они собираются вместе, они не могут не конфликтовать. Только один может претендовать на титул чемпиона.
— Принцесса и фермерский мальчик не влюбились друг в друга и не победили демона? — спросил Фанни.
— Почему же. Они сражались вместе, и это их сблизило. И они научились полагаться друг на друга и сблизились ещё ближе. Они непрерывно спорили и впитывали друг друга. Но он боялся опозорить её, смутить её, не быть достаточно хорошим. Она устала от его рыцарской натуры и взяла инициативу в свои руки. Затем он пообещал, что, когда король спросит его, какую награду он желает, он попросит её руку. Он был намного ниже её по статусу, но чемпион, который спас мир, может получить особое разрешение в такого рода вопросах.