Его связали как животное. Ноги и руки связаны, рот заткнут.
Внешнее осознание длилось всего секунду, а затем оно вернулось на место, оседая в его теле. Запахи напали на его ноздри — влажный кирпич, пот его временных носильщиков, слабый запах пергамента и бумаги. Его захлестнули звуки — шелест мантий, стук шагов, короткие скрипы и стоны камня и дерева. Затяжной привкус в горле… лекарство покрывало рот, язык. Он мог проследить его до желудка, до крови, увидеть танцующие частицы внутри себя. Не увидеть, если быть точнее. Это было больше похоже на то, когда смотришь на пламя свечи, а затем закрываешь глаза. Отпечаток света проецировался на его веки, множество крошечных сверкающих пятнышек по всему телу.
«Ах», издал он беззвучный мысленный вздох узнавания.
Он сфокусировался на точках белого, на миллионе звёзд в небе, и попытался увидеть их более чётко. Белые точки становились всё ярче и ярче. Не нужно было ни щуриться, ни отводить взгляд, ведь он не смотрел на них своими глазами, но их белизна была ослепительной. Изменения распространялись, всё быстрее и быстрее. А потом они ушли…
— С ним что-то не так, он горит, — сказал Мэллори, в его голосе усилилась паника. — Это лихорадка? Я дал ему слишком много?
— Продолжай идти, — сказал Бартлетт. — Немного осталось. Он будет в порядке.
Ник попробовал коснуться кончиками пальцев. Он смог ими пошевелить.
— Я сделал это!
— Отлично, — сказала Виннум, не в силах скрыть удивление в голосе.
— Как? Я использовал магию?
— Нет, у тебя нет этой способности. У нас нет этой способности.
— Но…
— Иногда яркого света достаточно, чтобы жуки начали в спешке разбегаться. Ты научился мешать магии, что само по себе является полезной способностью.
Он не чувствовал, что он действительно что-то сделал. Он не чувствовал никакой силы, проходящей сквозь него, никакого потрескивания молний. Просто интенсивный фокус и сильное тепло на лице; то, к чему он уже привык, хотя обычно по другим причинам.
— Что ты планируешь делать со своей свободой? — спросила Виннум. Теперь её голос звучал не так насмешливо.
Ника всё ещё несли, по-видимому, к человеку, который это устроил. Он мог попытаться освободиться от своих похитителей, но он всё ещё был связан. Если он останется там, где был — если он позволит им тащить его — он сможет, по крайней мере, узнать личность своего врага. Но была большая разница между осознанием проблемы и возможностью что-то с ней сделать.
Он знал, что нерешительность была признаком неопытности. У каждого варианта были свои плюсы и минусы, и, будь у него достаточно времени, Ник, вероятно, смог бы найти лучший курс действий. Но времени у него не было, и быстрое решение, сопровождаемое соответствующими действиями против того, с чем он столкнётся, будет таким, каким оно должно было быть у человека в его положении. Предполагая, что человек в его положении был тем, кто знал, что делать, и имел навыки, чтобы воплотить это в жизнь.
Он держал глаза закрытыми и пытался, не привлекая внимания, освободить руки. Он надеялся, что его носильщики были слишком заняты, чтобы заметить это. Они использовали не верёвку, а какую-то ткань или ремень. Он почти мог вытащить свои запястья, ничего не развязывая, но он не хотел делать это слишком очевидным, поэтому он осторожно крутился взад и вперёд, чтобы ослабить узел.
Дверь открылась, которую сильно толкнули, вероятно, плечом. Он услышал её близко, когда его опустили на твёрдую поверхность. Не на кровать, что было бы хорошо. Но и не на пол. На стол? На алтарь?
— Оставайся здесь, — сказал Бартлетт. Дверь открылась и снова закрылась.
Ник пытался прийти к какому-нибудь решению. Настало время действовать, пока Мэллори был один. Или он должен ждать? Кажется, его собственная нерешительность была его величайшим врагом.
— Я знаю, ты меня не слышишь, — прошептал Мэллори, прижимая рот к уху Ника, его пальцы ослабляли узел вокруг запястий Ника, — но я сожалею обо всём этом. Ничего личного. Я…
Руки Ника были свободны. На этот раз он действовал без раздумий. Он бросился навстречу голосу. Он прыгнул на Мэллори, который рухнул под его весом. Ник сумел забраться на Мэллори и прижать его, слишком удивлённого, чтобы защищаться, к полу. Он поднял кулак, чтобы ударить старшего мальчика по лицу.
Мэллори выглядел испуганным.