Первым, что он увидел, открыв глаза, были облака. Он смотрел на них под головокружительным углом, как будто он парил над ними. Он задрал голову и увидел ослепительный блеск сверкающих плоскостей и углов, которые заставили его шататься, хотя он и не двигался. Его разум делал сальто.
Ник мысленно вздохнул. Он больше не ощущал своё тело, не чувствовал конечностей или давления земли под ногами. Он оторвал свои мысли от того, что бы это могло значить. Вместо этого он сосредоточился.
У него уже была способность, которая хорошо ему служила. Он мог закрыться от всего и сконцентрироваться, привести себя в сосредоточенное состояние, в котором что-то одно удерживало его внимание. Это очень пригождалось при проверке своих работ в шумном учебном зале.
Он заставил себя посмотреть в хаотический калейдоскоп линий и цветов и сопоставил их движения со своим зрением, видя их не как неупорядоченное движение, а как узор.
Они перестали двигаться. Они не образовывали узор, это было больше похоже на туннель, в конце которого он видел звезды. Непохожие на те, что находились в комнате, в которой он был несколько минут назад, эти звёзды двигались с невероятной скоростью прочь от него. Это не было похоже на движение, которое испытываешь во время бега или езды в быстрой карете. Он двигался и не двигался одновременно — это была скорость, которая растягивалась.
Его разум мчался, чтобы не отставать от светящихся пятен цвета, которые были полосами нечёткой формы и в то же время отдельными драгоценностями света. Он чувствовал, что темнота, которая служила фоном, широко распахнулась. Впрочем, это мог быть и его разум.
Он отвёл взгляд, снова опустив взгляд на облака. Он использовал ту же технику на них, надеясь, что результат не обернётся таким же безумием.
Облака разошлись. Он видел землю, он видел море. Горы и леса, и широкие полосы чётко разграниченных сельхозугодий в различных оттенках природы.
Что это было за место, ему было очевидно, хотя он прежде никогда не видел его с этой точки зрения. Даже когда он летал как дракон, он никогда не достигал такой высоты. Но всё было так ясно. Он мог видеть деревья, дома и людей.
Прямо под ним был Ранвар. Дальше лежали соседние страны. Он мог изменить свою перспективу наклоном головы. Сельский дом, где женщина кормила свиней из металлического ведра. Город, где люди роятся как муравьи. Гора, где кругами парили птицы.
Был и звук, в основном ветер. Он сосредоточился и пробился через него, чтобы услышать вопли птиц, опустился ещё ниже — вода несётся вниз с водопада и сталкивается с озером, женщина, кормящая свиней, кричит: «Сюда, сюда! Бегите сюда, красотки». Свиньи фыркнули и почесались в грязи. За городом, в котором он находился, какофония шума ослабевала и текла.
Он не чувствовал своё лицо, но знал, что на его губах была улыбка. Он видел землю такой, какой она была сейчас, он смотрел на людей и животных, которые занимались своими делами. Не было никакого чувства близости, он не был там, внизу, с ними. Он видел их словно через телескоп, который мог регулировать по своему желанию, но без сопутствующего размытия. Всё было видно с предельной ясностью.
Может ли он входить в дома? Посмотреть внутрь конкретной комнаты? Он обнаружил Либрариум и погрузился сквозь крышу. Было ли какое-нибудь место, в которое он не мог попасть? Место, которое было ограждено от этого магического взора?
Когда он приблизился к комнате, в которой он находился, его разум, казалось, прогнулся. Он вздрогнул и отвернулся, позволив образу отступить. Видимо, было несколько вещей, на которые было больно смотреть.
Туннельное зрение отступало, пока он снова не вернул себе полный обзор. Это было удивительное зрелище.
— Это по-настоящему, — сказал он себе.
— Да, — сказало создание, всё ещё невидимо присутствующее рядом с ним. — Это твой мир, весь, какой он есть. Ни одно место не скрыто от тебя, ни один разговор не является секретом. Ты можешь знать всё, что только пожелаешь.
— Не слишком ли этого много? — спросил Ник. — Как я смогу всё это понять? Как я могу знать, что мне нужно знать и где это найти?
— Так вот что тебя беспокоит? — спросило создание. Голос прозвучал немного разочарованно, возможно, немного насмешливо. — Никаких моральных затруднений для тебя, Николав? Ты можешь шпионить за самыми интимными моментами людей, знать их глубочайшие секреты, и единственное, что тебя беспокоит, — это что ты можешь пропустить какой-то фрагмент скандала?
Хотя точка зрения была справедливой, она звучала немного лицемерно. Существование этой силы было достаточным доказательством того, что её использовали, а тем, кто это делал, был сам вопрошающий.