Человек в сандалиях подошел к Саше и поднял его вместе с креслом на вытянутых руках, и Саша достал руками до потолка, и где-то внизу остался Петр Петрович.
Ясно, что это был Геркулес. Ах, как ему стало хорошо и весело! Теперь Саша убедился, что Геркулес действительно могучий человек, настоящий богатырь, прямо чемпион мира Юрий Власов.
«И все это от геркулесовой каши?» — спросил Саша.
«Да, — ответил Геркулес. — И еще от настойчивости».
Саша слышал, как хлопнула входная дверь, и сразу Геркулес пропал, исчез, просто испарился… Он закричал:
— Геркулес, Геркулес, не уходи, мне надо спросить у тебя одну очень важную вещь!
— Ты что раскричался? — Перед Сашей стоял Петр Петрович. Правое плечо, то, что без руки, у него было поднято выше подбородка.
— Здесь был Геркулес, — сказал Саша. — Я только что с ним разговаривал. Он был в сандалиях на босу ногу и в тунике. Я его сразу узнал. Мне надо было спросить у него одну важную вещь, а он пропал.
— Не расстраивайся, — сказал Петр Петрович. — Он еще обязательно придет к тебе. Я лично знал одного мальчика, так только стоило ему сесть в это кресло, к нему тут же заявлялся сам великий Христофор Колумб. И они вместе отправлялись в далекие путешествия.
— Это вы рассказываете про Игоря? — спросил Саша.
— Про него, — ответил Петр Петрович. — А теперь иди встречай мать, она вернулась с работы, все матери очень любят, когда их встречают сыновья.
Саша встал и пошел к матери, но в голове у него пело: «Геркулес милый, милый Геркулес».
Мама сидела за письменным столом, перед ней лежала толстая книга, а глаза у нее были закрыты.
— Не подвигается работа? — спросил Саша.
— Не подвигается, — ответила мама.
— Я знаю, — сказал Саша, — ты волнуешься, что от папы нет давно писем.
Мама растрепала Сашины волосы. Она любила их так трепать.
— О, какой у меня наблюдательный сын! — сказала мама и попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло.
Они замолчали. В комнате появились темные углы. Горела только настольная лампа под зеленым абажуром. Потом они услыхали звук шагов.
— Геркулес, милый Геркулес, — прошептал Саша.
— Что ты там шепчешь? — спросила мама.
— Ничего, — ответил Саша. — Ты слышала, по коридору кто-то прошел?
— Это Петр Петрович, — сказала мама.
Саша знал, что это Петр Петрович. Он его шаги узнавал всегда, потому что Петр Петрович чуть волочил левую ногу, ему ее прострелили в гражданскую войну. Это было в 1918 году.
— А по-моему, это кто-то другой, — сказал Саша. — Например, Геркулес. (Ах, как это имя звенело у него в голове и камешком каталось во рту!) Знаешь что, пойдем в комнату Петра Петровича, и ты посидишь в волшебном кресле. У тебя все заботы как рукой снимет.
— Нет, Саша, — сказала мама, — мне надо работать.
— Даже если тебе не хочется? — спросил Саша.
— Надо уметь себя заставить, — сказала мама. — И потом, я уже взрослая, и мне ни к чему сидеть в волшебном кресле.
— А Петр Петрович?.. — сказал Саша. — Он совсем старик, а сидит. Он говорит, что это ему помогает думать. Пойдем, я тебя очень прошу.
Мама встала, взяла Сашу за руку, и они молча, без единого слова, стараясь ступать осторожно, так, что был слышен только скрип половиц и какой-то непонятный шорох, а шагов их не было слышно, отправились в комнату Петра Петровича.
Их зеленоватые длинные тени упали на стену, прошлись по занавескам и вышли в дверь. В коридоре они растворились: в коридоре не было света, а они не стали его включать.
— Осторожно, — сказала мама шепотом, — не наскочи на холодильник.
Саша только крепче сжал ее руку, и она крепко-крепко сжала его маленькую теплую ладошку…
Они вошли в комнату Петра Петровича и в темноте подошли к волшебному креслу. Было тихо-тихо.
— Ну, садись, — великодушно предложил он матери. — Садись, а я постою рядом.
Мама осторожно опустилась в кресло. Оно прозвенело под ней всеми своими пружинами.
— О, какая я стала тяжелая, — сказала мама. — Раньше оно подо мной так не пело.
Саша промолчал. Он знал: сейчас, в этот миг, ничего нельзя говорить. Ничего.
— Здравствуй, кресло, — сказала мама. И слегка качнулась в нем, как это делал всегда Саша.
Кресло снова прозвенело свою песню.
— Ведь я что волнуюсь… — сказала мама. — Он пошел на штурм действующего Авачинского вулкана. А вулкан этот выбрасывает лаву, ее температура семьсот градусов: это все равно что раскаленная, клокочущая сталь, выпущенная из доменной печи. А ему, видите ли, обязательно надо спускаться в кратер вулкана.