Чтобы не порвать и не испачкать в потасовке рубашку, я снял ее с себя и отдал Чомге. Объясняй потом родителям, откуда пятна крови. Стянул с себя футболку и Бычок.
Действительно, не успели мы завернуть за угол бильярдной, как Бычок, резко развернувшись, бросился на меня. Но нас разделяло несколько метров, и для меня его маневр не стал неожиданностью. Мой противник вхолостую рассекал кулаками воздух, а я или уклонялся от ударов, или подставлял под них руки.
- Бычок, сожри мыло, а я тебе два рубля за это дам, - усмехнувшись, сказал я. - Пачку «Примки» себе купишь.
- Ах ты, сука! - прохрипел Бычок и с удвоенной энергией стал наносить удары. Однако слишком размашистые и легко читаемые, они не представляли для меня опасности. Видя, что он не может в меня попасть, Бычок решил продемонстрировать свой коронный прием - ударить с прыжка, то есть, стремительно скакнув на противника, вложить всю силу в кулак правой руки. Но этот удар в сегодняшней драке оказался для него последним: я сделал шаг влево и ответил встречным апперкотом. Словно подрубленное деревце, Бычок рухнул на землю.
- Классно! - кто-то из зрителей прокомментировал глубокий нокаут моего соперника. - Довыпендривался Бычок.
Мы возвращались домой по одной из аллей сквера. На своей любимой лавочке сидел Боря и вдохновенно поедал очередное мороженое. Возле его ног лежало несколько пустых бумажных стаканчиков.
- Вкусное мороженое, Боря? - спросил Червонец, когда мы поравнялись с юродивым.
Он поднял чуть мутный от удовольствия взгляд, посмотрел равнодушно и даже презрительно, проявляя открытую незаинтересованность в нашем присутствии. Так глядят на новый, но бесполезный предмет. Не удостоив Червонца ответом, Боря самозабвенно продолжал лакомиться мороженным.
Мы прошли несколько шагов и дружно расхохотались.
Через несколько лет я увижу Борю в странной ипостаси... ...Я стоял на трамвайной остановке, дожидаясь свою девушку. Передо мной прошествовала старая кляча, запряженная в повозку, которая была загружена мешками с тряпками и кипами старых газет. Упряжь ее состояла из хаотического и, естественно, неправильного сплетения ремешков, связанных излохмаченной бечевкой. Казалось, что неопрятный, заросший седой щетиной мужичок, сидящий на облучке, является частицей этого хлама. Это был Боря. Какое-то время он ездил по улицам на уставшей от жизни лошаденке, вопя во всё горло: «Старье собираем! Старье!» Старухи выносили ветхие свои платья, в которых более полувека назад соблазняли своих умерших уже мужей. Мальчишки тащили связки пожелтевшей «Комсомольской правды», да опостылые, потрепанные учебники прошлых лет. За всю эту рвань юродивый выдавал пачки со стиральным порошком, цветные воздушные шарики, наборы цветных фломастеров и прочую дребедень.
Так Боря стал символом уходящего времени - всё уходит из нашей жизни в его безмятежном потоке.
А ближе к осени - в последних числах августа - блаженного Борю убили какие-то подонки-наркоманы. Ни за что - просто ради развлечения.
Его мать, к несчастью, дожила до глубокой старости. Она щедро пудрила лицо, клала румяна на дряблые щеки, красила губы яркой розовой помадой и надевала на голову каштановый парик. Брала в руки старинный ридикюль и неспешно прогуливалась по микрорайону. Время от времени спрашивала идущих ей навстречу прохожих.
- Извините, вы не видели моего сына Борю?
Получив отрицательный ответ, растерянно разводила руками и вздыхала. - Обедать скоро, а он, проказник, где-то шляется.
Ира старчески шаркала по асфальту потертыми туфлями и, сгорбившись, направлялась к лавочке в сквере, где так любил сидеть ее сын.
8-11 главы
VIII
Мяч после Юркиного удара со свистом пролетел выше импровизированных футбольных ворот, стойками которых служили стволы сливовых деревьев и, сбив с веток несколько лилово-синих плодов, плюхнулся в чужой огород на грядки с рассадой. Незамедлительно, словно свисток арбитра, прозвучал пронзительный фальцет хозяйки двора:
- Когда это кончится, ироды окаянные?! Все всходы поломали своим футболом, - она осторожно, словно бомбу, взяла мяч, который стал ее очередным трофеем.
- Я вот все родителям расскажу. - Угроза не совсем убедительна, ибо кто боится родителей в шестнадцать лет? Но все же, понурив головы, мы нехотя побрели прочь.
- Уже за девками пора бегать, а они все мячики гоняют, - донеслось вслед.
Соседка словно прочитала наши мысли.
Что-то непонятное творилось с нами в последнее время. После игры в футбол или купания в озере мы, причесав непослушные вихры и надев чистые рубахи, шли в парк. Шли не затем, чтобы, как раньше, кататься на аттракционах или искать с кем бы подраться, а затем, чтобы встать на главной аллее парка в круг и, передавая друг другу - для пущей солидности - единственную сигарету, созерцать проходящих мимо девушек.