Доходчиво объяснив, что за один сеанс эротического просмотра наша компания должна ему поставить всего лишь бутылку портвейна 777, за убойную силу именуемого в народе «три топора», дядя Саша терпеливо стал ждать вердикта. Юрка ответил, что предложение, конечно, хорошее, но ему надо посоветоваться с остальными. Вскоре вся наша дружная «пятерка» держала совет.
Недавно в саду, я видел обливающуюся водой соседскую квартирантку, но деталей, к сожалению, рассмотреть не успел. Думаю, что и остальные мои друзья видели обнаженных женщин только в принесенных Чомгой порнографических журналах. Честно говоря, они нам не особенно понравились, но желание «лицезреть натуру», как выразился кочегар, было велико.
- Ну что, пойдем смотреть на голых теток? - Червонец окинул долгим взглядом каждого из нас. - Делов-то: по пять рублей скинемся на портвейн дяде Саше, и смотри сколько хочешь, - добавил он.
Некоторое время мы молчали. Нарушил тишину Чомга, робко сказав:
- А на фиг они нужны, эти бабы? - Затем, словно чего-то испугавшись, потупил взор и добавил: - Глянуть, конечно, можно... Если бы еще и бесплатно...
- Тебе что, пятерку жалко, толстяк? - Юрка не преминул отпустить ему подзатыльник. - Одно мороженое не съешь - ничего с тобой не случится.
- А у меня сейчас нет денег, - сказал Бу-Бу. - Можно я потом отдам, дядя Саша?
Кочегар беззвучно зашевелил губами, видимо, подсчитывая в уме - хватит ли на бутылку, и снисходительно кивнул:
- Можно, Валерка. - Неторопливо чиркнул спичкой, прикуривая «примку». Прищурившись от едкого дыма и, наверное, почувствовав некоторые наши сомнения, добавил: - На фабрике, кстати, Нинель работает.
Это был козырный ход. Нинка, по прозвищу Нинель, водилась с ребятами постарше и была известна в районе тем, что мальчиков превращала в мужчин. Это хлопотное занятие она, по мере возможности, старалась никому не доверять и посвящала ему большую часть своего свободного времени. Мужиков и женатых парней Нинка посылала куда подальше. На совсем еще зеленых юнцов не обращала внимания, но если у подростка начинал ломаться голос, а над верхней губой появлялся темный пушок, то Нинель старалась добычу не упускать. Это была ее страсть и, скорее всего, болезнь, но о существовании таких психологических тонкостей мы тогда не подозревали. Многие из нас старались попасться Нинке на глаза и как-нибудь затронуть знаменитую «наставницу». Высокая, чуть нескладная, выкрасившая волосы в радикально черный цвет, она не являлась воплощением женской красоты, но как утверждали побывавшие в ее руках бывшие девственники, Нинка слыла невероятно ласковой и умелой совратительницей с весьма богатым арсеналом любовных приемов. Кроме того, у нее была очень красивая фигура. Нинель ходила по тротуару, словно по подиуму и ей вослед оглядывались буквально все мужики, ибо, как говорил дядя Саша, красивые женщины притягивают взгляды лишь гурманов, а бляди - всех.
Этой весной, после короткого, но бурного обсуждения, мы решили прибегнуть к услугам «наставницы». Издалека увидев приближающуюся девушку, Червонец поднялся с лавочки и подошел к ней. Разговор оказался недолгим и, судя по багряно-красному лицу Сергея, безуспешным.
- Сама соплячка, - возвратившись к нам, буркнул Червонец, хотя двадцатилетней Нинке это определение едва ли подходило. Вопросов никто задавать не стал; всё стало ясно: «наставница» решила перенести наше «мужание» на более поздний срок.
Поэтому искушение глянуть на голую Нинку было велико. Откладывать дело в долгий ящик никто не собирался - идти на фабрику мы решили прямо сейчас. Вывернули карманы и, насобирав необходимую сумму, вручили ее дяде Саше.
- Посидите здесь, - велел нам кочегар и резвым шагом направился в магазин. Через пять минут он вернулся, отягощенный заветной бутылкой. Воспользовавшись прорехой в заборе, мы проникли на территорию предприятия «Пух-перо», и вскоре вся наша честная компания переступила порог котельной.