«Всё это было бы смешно, если бы не было так грустно». Каким-то образом соседи прознали о папином увлечении и за глаза называли его Дуремаром. «Почему Дуремар? - обижался за отца Валерка и ворчал: - Тот ведь пиявок отлавливал»... Но, несмотря на вопиющую несправедливость, ему было неприятно и в то же время немного жаль папу. Под вечер отец возвращался с «охоты», чему-то улыбаясь, такой сказочно-нелепый, и что-то бормотал себе под нос. Но, увидев мужиков в беседке, папа на миг приостанавливался, улыбка тотчас сползала с его лица, делая его чуть глуповатым. Отец морщился, словно вспоминал нечто досадное, заметно горбился и норовил незаметно проскочить в подъезд. Но, несмотря на вопиющую несправедливость, Валерке было неприятно и в то же время немного жаль папу. Он надеялся, что отец не слышал обидного прозвища, а если и слышал, то, может, не знал, что это слово относится к нему.
С холодной, пустой приветливостью отец здоровался с соседями и, не проронив более ни слова, шел по своим делам. В выходные дни, по утрам, учитель математики выходил во двор и делал зарядку, чем вбил последний гвоздь в гроб своей репутации нормального человека. С обликом низкорослого, чуть полноватого мужчины с явно обозначенными залысинами на голове энергичные гимнастические упражнения не очень-то вязались.
- Смотри-ка, Майкин снова мышцы качает, - посмеивалась соседка, втайне завидуя маме, что папа не пьет-не курит, не волочится за женщинами.
- Лучше бы он что-нибудь другое накачал, - ехидничала другая. - Позавчера супружница его с работы пришла едва ли не в полночь, - она наклонялась к товарке, нашептывая ей на ухо: - недое...вает, видать, Майку учитель.
- Да ты что! - притворно удивлялась первая. - Никогда бы не подумала.
Валерка не особенно понимал суть разговора между соседками, но догадывался, что они обсуждали что-то неприличное, касающееся только его родителей. Он замечал, как играющие в домино мужики, словно по команде, поворачивали головы вслед проходящей маме и восхищенно прищелкивали языками. Очевидно, им что-то в ней нравилось. Вглядываясь в нее, Валерка хотел понять, что именно, но не мог определить. Мама как мама...
Дома мать постоянно ворчала на отца:
- Есть ли в этом доме хозяин? - И сама себе отвечала: - Есть. Это, скорее всего, я.
Действительно, ей самой приходилось менять перегоревшие лампочки, чинить утюг и замок, красить окна. В общем, пресловутый «гвоздь в доме» всегда забивала именно она, а не папа. С безразличной бесхозяйственностью отец смотрел на оторванный кусок обоев в прихожей, равнодушно проходил мимо неработающей розетки в спальне, игнорировал неплотно прикрывающуюся дверцу холодильника на кухне.