Я вспомнил, что как-то, возвращаясь с озера, мы обнаружили огромную полутораметровую змею, покоившуюся возле замшелого трухлявого пня. Она хотела ускользнуть от непрошенных гостей, но не тут-то было. И Червонец, и Юрка, и Бу-Бу, и даже несуразный толстяк Чомга, схватив твердые, как камень, комки засохшей земли, стали швырять их в несчастную гадюку. Я, оторопев от ужаса, стоял и смотрел. Змея, открыв пасть, шипела и извивалась под градом ударов, но вскоре движения ее замедлились, по телу пробежали конвульсии, и она затихла. Я никогда раньше не видел насильственную смерть, и стоял растерянный, напуганный такой неоправданной жестокостью моих друзей.
Червонец приподнял растерзанную тушку на палке, грязно выругался и бросил мертвую гадюку в заросли чертополоха. Словно маленькая искорка пробежала тогда между мной и моими товарищами. Я почувствовал ее и невольно подался назад. Что-то захлопнулось за мной в тот день, но этого я не заметил. Такие вещи замечаешь не сразу, а лишь с возрастом, когда начинаешь анализировать свои поступки и мысли. Так я впервые познал очевидное зло, и было вдвойне обидно, что исходило оно от моих друзей. Это было чудовищное для меня открытие - любое живое существо может умереть буквально за несколько секунд.
Возле наших ворот стоял милицейский УАЗИК. Холодный ветерок, подобно тому, что веет зимой из-под входной двери, прикоснулся к моему сердцу - «допрыгались». Не успел я подойти к калитке, как из машины вышел старший лейтенант.
- Василий Михайлович Вялый - это вы будете? - подчеркнуто вежливо, приложив к козырьку фуражки ладонь, спросил он. Пожалуй, первый раз меня официально называли по имени отчеству.
- Ну да, я. А что? - не очень уверенно ответил я.
- Вам придется проехать с нами, - милиционер указал рукой на УАЗИК, из которого тут же вышел сержант и открыл заднюю дверь машины.
Я лежал на нарах и вспоминал, за что меня могли арестовать. «А что, собственно, вспоминать? За вчерашнюю драку на дискотеке, конечно». В камере, кроме меня, никого не было. Я встал с лежака, поднял руки на уровень плеч и, сжав ладони в кулаки, стал делать разминку, так называемый бой с тенью. «Ну, что ж теперь поделаешь»? - я непритворно вздохнул. «За драку в общественном месте, если она обошлась без тяжелых последствий, дают не более пятнадцати суток. Вроде бы мы никого не покалечили: после потасовки все участники драки разошлись без посторонней помощи». Немножко размяв мышцы, я сел на пол. Но тут, прервав мои размышления, лязгнул замок, послышался стук отодвигаемого засова, и в открывшуюся дверь втолкнули какого-то парня в спортивном костюме. Дверь в камеру тут же закрылась, раздался топот удаляющихся шагов. Парень зло выматерился и подошел ко мне.
- Ты чё на полу сидишь, бычок?
Я молча наблюдал за новым соседом. Как мне показалось, от его тела исходил мощный поток негативной энергии. К тому же одежда парня неприятно пахла. Не знаю точно, то ли периферийным вокзалом, то ли туалетом, но я отвернулся.
- Рыло поверни, когда с тобой старшие разговаривают! - рявкнул вдруг сокамерник.
Я никак не реагировал на его слова. Парень вздохнул и замолчал. Видимо решил изменить тактику.
- Глухой, что ли? - он достал из носка помятую сигарету и несколько спичек. Чиркнув одной из них по цементу, поднес огонь к сигарете и прикурил. - За чё паришься?
- Подрался, - нехотя буркнул я.
- Баклан, значит, - усмехнулся парень. - Ты ж смотри, меня не побей, - он ткнул меня ногой в плечо.
Я схватил его за ступню и резко повернул ее вправо. От острой боли парень заорал и упал на спину.
- Ну, козел, завалю щас!
Мы вскочили на ноги и стали друг против друга. Мне не хотелось начинать драку первым, и я, улыбаясь, ожидал его нападения.
- Ты чё лыбишься, бычок? - похоже, мое насмешливое спокойствие выводило парня из себя. Наконец, он нанес мне размашистый боковой удар, от которого я без особого труда увернулся. Это еще больше озадачило агрессивного соседа. Мы маневрировали по тесной камере, тщательно готовясь к решающей схватке. Наконец, парень, изловчившись, еще раз попытался нанести мощный удар в голову. Но в последнее мгновение мне удалось увернуться снова и провести короткий апперкот в его туловище. Парень, охнув, инстинктивно опустил руки и, вложив всю силу в свой правый кулак, я ударил его в челюсть. Глухо стукнувшись головой о цементный пол, мой противник застыл в неудобной позе. Я подошел к крану, умылся и, завалившись на нары, разминал нывшую от сильного удара правую руку.