- Молчит, - нахмурилась мать и снова полезла за носовым платком.
Домашние знали, что продолжительное молчание главы семейства было сродни бактериологическому оружию - так же незаметно и столь же опасно. Надеяться на благосклонность отца у Витюши не было никаких оснований.
XXV
Курсант Ульянов предполагал, что учиться будет тяжело, но не подозревал, что до такой степени. Пресловутая военная романтика, благородный образ офицера, верные армейские друзья - всё это достаточно скоро превратилось в красивый миф. Утомительные утренние кроссы, стрельбы на полигоне в любую погоду, марш-броски с полной выкладкой, строевая муштра на плацу - вот что пришло на смену его мечтам об армейской идиллии. Со сладкой тоской Витюша вспоминал об относительно беззаботной студенческой жизни в «Тимирязевке».
Больше всего его угнетали ранний подъем и духовный аскетизм преподавательского состава. Офицеры жутко сквернословили, орали на курсантов, пили водку, а главное, постоянно пугали находящимся рядом Афганистаном. Там начались боевые действия: Советские войска вторглись на территорию этой страны; по официальной же версии - пришли на помощь братскому народу. Интуитивно Витюша чувствовал, что непременно окажется на этой войне. Откуда-то взялись усидчивость и внимание на теоретических занятиях, которыми он не отличался ни в школе, ни в аграрной академии. Появились азарт и, даже, некая неистовость на стрельбах, на тренировках по рукопашному бою. Инстинкт самосохранения? Или он просто втянулся в ежедневный ритм трудного учебного процесса? Так или иначе, курсант Ульянов стал одним из лучших в подразделении.
Однако слухи о боях в Афганистане и о больших - для мирного времени - потерях доходили и до курсантов. Последний выпуск практически полным составом был направлен на иранскую границу, в непосредственную близость к военным действиям. Разговоры среди курсантов сводились к одному: «пошлют-не пошлют»; никому не хотелось умирать в расцвете сил. Якобы из достоверных источников - «кто-то из штабных сказал» - стало известно, что ежели курсант женат, а уж тем более имеет детей, то в боевые точки его посылать не имеют права. У Витюши заканчивался четвертый год обучения, и он решил в очередном отпуске во чтобы то ни стало жениться.
Витюша приехал домой в середине августа. Город изнывал от жары. Плавился асфальт, на деревьях засыхали листья, на пустынных улицах почти не встречались люди. Отец уехал в очередную командировку, Аленка на время каникул решила остаться в Москве. Витюша несколько дней провел с мамой, а затем в компании школьных друзей отправился к морю, в Геленджик. Валяясь на горячих камушках, под монотонный шелест набегающих волн, курсант Ульянов рассматривал одетых в купальники девушек. Теоретически каждая из них могла стать его супругой. Потенциальные жены, демонстрируя свои совершенные формы и кокетливо поглядывая на Витюшу, неспешно дефилировали по пляжу. Чувство полной нереальности происходящего вокруг освободило его от привычных армейских тревог и забот. «Женщина - это не более чем физиологический объект, - размышлял он. - Возникает несложная игра. Например, футбол. Ворота, в которые надо забить гол. Или несколько. Затем последует другая, более хитроумная игра - женитьба. Готов ли он к ней»? Как все нерешительные люди, Витюша был доволен, что рискованный шаг надо делать не сейчас, не сию минуту. «Успеется, - думал он. - Ведь до конца отпуска еще целых три недели»!
В кафе, куда парни забегали перекусить, на пляже, а особенно вечером на дискотеке, Витюша капризно-наивным взглядом оценивающе скользил по девушкам. Как всегда на курорте, с удовольствием демонстрируя свою готовность быть сексуальными, они представляли собой востребованный мужчинами ассортимент. Не раз и не два курсант Ульянов знакомился с красотками, - да что там знакомился! - низкое южное небо, стрекотание цикад, томный шорох прибоя делали свое колдовское дело. Он ласкал до утра своих избранниц на ночь, но в жены они, увы, не годились. Витюша не знал, вернее, даже не хотел размышлять, почему, допустим, голубоглазую стройную одесситку Вику - восторженно-рафинированную, но не утяжеленную интеллектом блондинку - он бы никогда не повел под венец. Или, пожалуй, не достигшую совершеннолетия татарку Галочку из Набережных Челнов. Чуть медлительная, бесконечно долго обдумывающая буквально каждое свое слово или действие, Галя улыбалась всегда: во время танца, приема пищи, купания и, естественно, во время любовных утех. Витюша иногда боролся с искушением заглянуть в туалет, когда там находилась Галя: будет ли столь жизнерадостным лицо его знакомой во время оправления естественных надобностей? Бесспорно, Галя была красива. Длинные черные волосы тяжелым водопадом ниспадали на смуглые плечи, глаза ее загадочно блистали, а пальцы непрерывно вертели какой-нибудь предмет. По-детски трогательно-игривая татарочка отдавалась легко, как сдача, с непоколебимой преданностью этому занятию. Неискушенный в альковных делах Витюша был на седьмом небе от блаженства. Рано утром Галочка убегала в свой пансионат, а ее партнер оставался один перед неожиданно возникшей пустой удовлетворенностью. Выходит, кроме тела татарка в нем ничего не трогала и в жены также не годилась.