- Что, Бу-бу, поди, уже в штаны наложил? - Червонец, беззаботно посвистывая, вглядывался в наши лица: никто из его подопечных не дрейфит? Ведь в уличной потасовке такое состояние только навредит. - Чомга, подними выше свой армянский нос! - хохотал Сергей. - После драки тебе мороженое куплю. - Червонец, не спеша, подходил ко мне и хлопал по плечу. - Василь, про Ленку потом думать будешь.
- Выходи во двор, шайтаны! - мои размышления прервал зычный голос одного из охранников. - Давай пошевеливайся! - он ударил прикладом ружья первого попавшегося под руку узника.
XXXI
Пленники умылись в железной бочке, воду в которой, судя по всему, никто не менял. Бандиты наскоро накормили нас традиционным нехитрым блюдом и загнали спать в барак.
- Нам надо хотя бы немного поспать, - шепнул Червонец. - Впереди у нас трудная ночь.
- Поспишь тут, - проворчал я. Вокруг стоял храп дюжины неимоверно уставших за день мужчин.
Я силился прислушаться к тому, что происходило на улице, но, кроме невнятных голосов охранников, ничего не различил. Через пару минут я тоже провалился в недолгий, беспокойный сон.
Я иду по какому-то кавказскому базару. В глазах рябит от изобилия людей и товаров. Мужчины в высоких черных папахах жизнерадостны и приветливы. Горянки одаривают покупателей кроткими доброжелательными улыбками. Вокруг, прямо на земле, лежат горы полосатых арбузов, оголтело-желтых душистых дынь, огромных серобоких тыкв. С прилавков свешиваются сыплющие божественное благоухание гроздья винограда - белого, темно-лилового, черного, розового. Столы ломятся от ворохов нежных персиков, пурпурных гранатов, золотисто-солнечных мандаринов, изумрудного фейхуа, фиолетового, источающего медовый запах, инжира. Отовсюду звучит веселая гортанная речь. Продираясь сквозь толпу, я вижу нечто инородное для базара, но невероятно мне знакомое: на невысоком дощатом помосте - боксерский ринг, на котором двое громил под улюлюканье публики добросовестно осыпают друг друга тумаками. Наконец один из них, не выдержав напора соперника, падает на пол. На ринг выскакивает вертлявый азиат и, коверкая слова, сначала по-русски, а затем по-английски вопит:
- Каждому, кто продержится на ринге в поединке с чемпионом всего Кавказа Махмудом три раунда, по три минуты каждый, - голос его срывается на фальцет, - сто долларов!
Балаганное шоу привлекает сотни зрителей. Под канаты пролезает очередной искатель фортуны и бой начинается. Новый соперник чемпиона отчаянно бросается вперед, но пара точных ударов охлаждает его пыл, после чего Махмуд уже методично избивает охотника за долларами.
Вдруг во мне пробуждается отчаянная идея - выйти на ринг. «А почему бы и нет!» И я решаюсь...
В это время противника Махмуда уже уносят с ринга.
- Перерыв полчаса, - снова кричит азиат.
Подойдя ближе, я говорю ему, что тоже хочу попробовать. Смерив мою фигуру презрительным взглядом, он пытается снисходительно потрепать меня по щеке. Уклонившись, я не сильно, но резко бью его в солнечное сплетение.
- Боксер? - с английским акцентом спрашивает меня азиат. - Иди, переодевайся.
- Подожди, азиат, - я трогаю устроителя боя за плечо. - А для кого ты здесь говоришь по-английски?
- Я не есть азиат. Я - американец! - в его голосе звучит неподдельная гордость. - На наш язык должен говорить весь мир.
Спустя несколько минут, облаченный лишь в красные шелковые трусы, я подныриваю под канаты. Верзила Махмуд, увидев меня, имитирует страх и попытку удрать с ринга. Толпа хохочет. Однако звук гонга возвещает о начале поединка. Соперник на голову выше меня, заметно крупнее и уж наверняка сильнее физически. Он иронично хлопает меня перчаткой по плечу и тут же наносит неожиданный сильный удар в голову. Я отлетаю в угол ринга. Махмуд подбегает, чтобы добить меня. Но я подныриваю под его удар прямой правой - и он врезается в канаты. Пока чемпион разворачивается, я успеваю нанести серию хлестких джебов. Лицо противника приобретает зверское выражение. Его мощные удары рассекают воздух. Быстро двигаюсь по брезентовому настилу, стараясь не пропустить сильный удар, иначе мне не миновать нокаута. Шаг влево, шаг вправо, нырок под его руку. И удары, удары, удары. Пусть не всегда достигающие цели, но не дающие сопернику сконцентрироваться и подготовиться к атаке. В начале третьего раунда он уже тяжело дышит, с трудом передвигаясь по рингу. Устроитель боя в перерывах поединка, а то и во время него, отчаянно жестикулируя, что-то подсказывает моему противнику. Я же, не меняя тактики, следую правилу великого боксера Мохаммеда Али «Порхать, как бабочка, жалить, как оса». В какой-то миг я оказываюсь в углу ринга, и вдруг чемпион Кавказа бьет ногой по моей щиколотке. Это грязный прием профессионального бокса, позволяющий лишить соперника главного козыря - подвижности. Махмуд наваливается на меня всем телом.