Мало прожито, но много нами пройдено —
Мало радостей, больше печалей;
Без весны сердца дичали,
Как сады без солнца и воды.
Я не знаю — гостя встретишь ли незваного?
Я вернулся из зимнего плена.
Не коснется уж листвы зеленой заново
Желтой осени измена!
Столько доброго, родного, долгожданного
Возвращает мне эта дорога, —
Под откос тропинок много,
Лишь одна вернет тебя со дна.
Вспомни, друг, про наш нелегкий путь,
Как не давала нам беда-пурга вздохнуть.
Пусть далека была мечта, — это не кто-нибудь,
Это же мы смогли во льдах костёр раздуть!
Так и ты всегда огнем искрись:
В нем — любовь, и свет, и мощь, и высь!
Но на краю обрыва, друг мой, стойким будь,
Не позабудь пройденный путь, наш путь.
Одолев ущелья и хребты,
Помни и ту, которой обязан ты:
В мире немного душ святых, — это не кто-нибудь,
Это она в тебя смогла тепло вдохнуть!
Ей одной ясна твоя стезя,
Кроме нее подруг найти нельзя, —
Даже невеста в жизни так не сможет ждать
И обнимать, и понимать, как мать,
Слышишь клич зовущих к счастью труб?
Ты возрожден, ты — человек, не раб, не труп!
Время не ждет: неси вперед
Твой наилучший дар —
Весь свой ум, весь свой труд, весь свой жар!
Этот «Бюллетень» от 24 декабря 1951 года был периодическим изданием культурно-воспитательной части 2-го лагпункта Каргопольлага МВД СССР, названного «Лесопромышленным предприятием». Этот номер «Бюллетеня» я сохранил потому, что в нем помещена информация о пожаре на «одном из зданий», то есть на одном из бараков, в тушении которого я участвовал как пожарный. За эту работу я получил «денежное вознаграждение» — целых двадцать пять рублей! По лагерным меркам это была солидная сумма. На нее можно было приобрести в буфете при лагерной столовой, хоть сразу, хоть в разные дни, несколько дополнительных вторых блюд.
Сохранившиеся у меня фотографии «преступников» той эпохи
Анатолий Владимирович Жигулин
Леонид Фотиевич Брусенцев. 1954 г.
На освобождение доктора Брусенцева
От старушек до младенцев,
От начальства до воров
Все зовут — «Ко мне, Брусенцев,
Лучший врач из докторов!»
У него лихая хватка.
Все боятся, — он рискнет,
Человка, как перчатку,
Наизнанку извернет.
Тем, кто кончил с жизнью счеты,
И собрался в рай иль в ад,
Говорит Брусенцев —
«Что ты?! Заворачивай назад!
Потерпи. Захлорофорим,
Стопроцентно усыпим,
То есть, временно уморим,
Но здоровым оживим».
Инвалидов, изможденцев,
На кого надежды нет,
Всех вытаскивал Брусенцев,
С того света в этот свет.
Пусть в числе освобожденцев,
Выпускаемых домой,
Будет счастлив наш Брусенцев,
Дорогой товарищ мой!!!
Геннадий Тимофеевич Бузаев. 1954 г.
Михаил Николаевич Лупанов. 1955 г.
Даниил Альшиц, Леонид Брусенцев, Василий Яцула. 1954 г.
Так выглядел мой отец, когда приехал ко мне на свидание в Ерцево. Начало 1953 г.
Письмо от заключенных нашего лагпункта, провожавших меня на свободу
На последних страницах моих лагерных воспоминаний рассказано о том, что на ерцевский вокзал меня пришла провожать целая толпа заключенных — безконвойников, работавших на различных «командировках» за зоной. Как видно из письма, посланного мне вдогонку, домой в Ленинград, все они после ухода моего поезда отправились справлять по мне «поминки» к Петру Белоусову — бывшему заключенному, оставшемуся работать в ерцевском «вольном клубе» киномехаником. «Поминки» и происходили в помещениях кинобудки клуба, на втором этаже, над поселковой столовой. Находившейся, кстати сказать, рядом со зданием управления Каргопольлага. Туда же подтянулись и опоздавшие к отходу поезда.
