этой сволочи мало повешено».«Ленина, который смуту сеет,председателем, што ли, совета министров?Что ты?! Рехнулась, старушка Рассея?Касторки прими! Поправьсь! Выздоровь!Офицерам Суворова, Голенищева-Кутузоваблагодаря политикам ловкимбыть под началом Бронштейна бескартузого,какого-то бесштанного Лёвки?!Дудки! С казачеством шутки плохи́ —повыпускаем их потроха…»И все адъютант — ха да хи —Попов — хи да ха.—«Будьте дважды прокляты и трижды поколейте!Господин адъютант, позвольте ухо:их …ревосходительство …ерал Каледин,с Дону, с плеточкой, извольте понюхать!Его превосходительство… Да разве он один?!Казачество кубанское, Днепр, Дон…»И всё стаканами — дон и динь,и шпорами — динь и дон.Капитан упился, как сова.Челядь чайники бесшумно подавала.А в конце у Лиговки другие словаподымались из подвалов.«Я, товарищи,— из военной бюры.Кончили заседание — то́ка-то́ка.Вот тебе, к маузеру, двести бери,а это — сто патронов к винтовкам.Пока соглашатели замазывали рты,подходит казатчина и самокатчина.Приказано питерцам идти на фронты,а сюда направляют с Гатчины.Вам, которые с Выборгской стороны,вам заходить с моста Литейного.В сумерках, тоньше дискантовой струны,не галдеть и не делать заведенья питейного,Я за Лашевичем беру телефон,—не задушим, так нас задушат.Или возьму телефон, или вониз тела пролетарскую душу.С а м приехал, в пальтишке рваном,—ходит, никем не опознан.Сегодня, говорит, подыматься рано.А послезавтра — поздно.Завтра, значит. Ну, не сдобровать им!Быть Кере́нскому биту и ободрану!Уж мы подымем с царёвой кроватиэту самую Александру Федоровну».