Нет, не было сопереживания к незнакомой умершей женщине. Было уважение. Ольга любила сильных людей. Тех, кто не сдается в сложной ситуации. Свекровь Марии быладостойным человеком. И тут же пришло сравнение. А она сама? Сдалась? Достойна ли уважения сама Ольга?
Мысли повернулись к бегающей девочке. Людям свойственно жалеть детей больше, чем взрослых. Умиляться. Что-то такое… заложенное генетически… Своих детей у Ольгине было, материнский инстинкт ее в полной мере не коснулся. Сопереживала ли она девочке? Наверное. В той же мере, что и свекрови Марии. Потому что это правильно, а непотому, что ее действительно волнует судьба девочки.
«Я черствая женщина. Черствая и бездушная. Как робот», — подумала вдруг Ольга. — «Как же так? Это неправильно. А я всегда старалась быть правильной. Разве я была такойраньше?»…
Но она ведь привыкла заботиться о других. Ольга представила — а если бы на месте этой девочки был кто-то из студентов университета? Пусть не рак, в ее время он легколечится. Пусть серьезная травма в рейде. Голова моментально включилась в работу, выдавая варианты — что делать, куда бежать, как оказывать помощь… Все верно. Еесознание привыкло думать над решением вопроса, а не страдать и пережевывать проблему. Возможно, это и неплохо. Для нее как руководителя. Кто-то должен сохранятьхладнокровие, когда у остальных истерика… Да, привыкла заботиться. Наверное, когда-то это было по велению сердца. А потом… Потому что так «правильно».
А Ольга очень правильная. Ершова вдруг почувствовала незнакомое отвращение к этому слову. Ей расхотелось быть «правильной». Захотелось сделать что-нибудь НЕ-правильное, что-нибудь плохое. Мысли заметались. Кроме как бросить на землю мусор, в голову ничего не шло. А мусорить нехорошо. Если все будут мусорить… Да-да, вот так и мыслят все «правильные» люди. Ольга оборвала саму себя и бросила на землю фантик, который давно держала в руке, ожидая, пока по дороге подвернется урна. Тут же смутилась, сделала вид, что случайно его уронила и поспешно подобрала.
— … у нас хорошие шансы на выздоровление. Процентов восемьдесят, — вырвал ее из раздумий голос собеседницы.
Ольгу невольно передернуло. Это хороший шанс? А Мария начала рассказывать о лечении, о том, как они проводят время в больнице, как быстро взрослеют там дети.
— Недавно у одного мальчика был день рождения. Знаете, что ему желали другие дети? Здоровья. Жизни. Возможности попасть домой к братьям и сестрам. Возможностивыходить на улицу и играть с другими детьми. Они умеют ценить правильные вещи. Посмотрите на мою дочь и на других детей. Пока кто-то орет на весь парк, что ему некупили мороженное, Алинка радуется, что ее ненадолго выпустили из больничных стен. Что она может видеть деревья, солнце, может бегать…
«Умеют ценить простые вещи»… «Радуется тому, что видит деревья и солнце»… «Желают здоровья и жизни»… Ольга смотрела на малышку и в голове вертелись слова, сказанные ее матерью. Только в ее голове почему-то звучал голос Андрея. Усольцеву это подходило. Он мог бы сказать такими же словами.
Да, ей есть над чем подумать. Ершова смотрела и смотрела на девочку. Не понимая толком, что именно ее задевает. Глубоко внутри что-то неприятно шевелилось ицарапалось, пытаясь прорваться наружу, но стены, которые построила вокруг себя Ольга, мешали. Мешали до тех пор, пока Мария не отыскала на смартфоне видео годичнойдавности.
— Алинка не всегда была такой. Ее пухлость — от лечения. Она была худенькой и красивой. Волосы до пояса. Танцевать училась.
Ольга посмотрела на экран смартфона и застыла. Видео почти в точности копировало другое, знакомое — тот давний голографический ролик, что когда-то притащил к ней вдом Волошин. Где танцует маленькая пятилетняя Наташка. Похожее алое платье с широкой, развевающейся юбкой. Копна волнистых каштановых волос. Худенькая гибкая фигурка. Кружится и кружится…
Плотина внутри Ольги прорвала. Сравнение девочки с Наташкой разрушило барьеры. Она по-новому посмотрела на Альсинду, чувствуя, как появляется в горле ком, как начинают щипать глаза непрошенные слезы, как разливается внутри панический страх и запоздалое понимание. У нее же рак! Она может умереть! Девочка, еще пять минут назад бывшая чужой, в мгновение стала своей. Семья! У Ольги есть семья! Есть Наташка, есть Ярик — ее любимые люди, ради которых она готова на что угодно. Эта девочка напомнила о них…