В паузе между танцами солдат подошел к ней, раздвинул свиту и сказал, что прибыл с очень важным поручением, которое должен передать ей с глазу на глаз. Королева встретила это с изумлением, однако явила необычную покладистость, не отняла руки, которую он отважно взял.
Они сошли с возвышения для танцев по широкой лестнице. Сошли почти так, как ходят в кино короли — медленно, величаво. Музыка гремела им вслед, а они по аллее удалялись в тишину.
— Мы не закончили разговор, — так объяснил солдат свой поступок. — А ведь он касается не только нас лично.
Королева была молчалива.
Вышли к озеру и здесь, возле причаленных лодок, сели на скамью. Озеро спокойно спало. Безмолвно мигали красные, зеленые, белые звезды высоко в небе и в озерной глуби. Но солдату было не до красот этого вечера. Его и королеву разделяла все та же стеклянная стена, которую она воздвигла одним мановением ресниц еще утром. Это повергало солдата в тихое отчаяние.
— Так что я должен сделать для победы? — напомнил он, и голос его пресекся.
— Ах да! — спохватилась она. — Вы хотите знать… Ну что ж… Я скажу. Для полной победы вам нужно иметь, во-первых, крышу над головой. Хорошую крышу комнаты на три. Можно и на четыре.
— Это есть, — поспешно заверил он.
— Уже неплохо, — она удовлетворенно наклонила голову, и он не понял, шутит она или говорит всерьез. — Во-вторых, вам нужно иметь автомашину. Если ее еще нет, купите.
Ах, вон что! И машину тоже…
— Можно мотоцикл? С коляской, а?
Она, должно быть, не заметила иронической нотки, промелькнувшей в его словах. Предложенный мотоцикл королева, по-видимому, мысленно примерила к чему-то и, надо отдать ей должное, колебалась недолго.
— Нет. «Жигули» как минимум. Я не горда, на «Волге», так и быть, не настаиваю, но для желанной победы «Жигули» у вас должны быть.
Он посматривал на нее искоса. Может быть, королева шутит? Нет, не похоже: она говорила всерьез.
«Я куплю ей велосипед, — твердо решил он. — Она не простая девушка, ей обязательно нужен велосипед».
— Обратите внимание, — говорила она, — у нас прекрасное озеро. На нем сто тридцать островов. А сколько заливов, проток, плесов! Здесь невозможно жить без лодки. Умный человек вешает на корму два мотора, и тогда он летит как ветер. Я никогда не прощу моему будущему мужу, если нас кто-то на озере обгонит. Понимаете?
«Два мотора по двадцать лошадиных сил спасут от позора ее будущего мужа. Сорок лошадей, — привычно сосчитал он. — Ну что ж…»
— Но это еще не все!
Поистине в ней было что-то королевское. По крайней мере, прихотям ее не виделось конца. Солдат усмехнулся:
— Что же сверх того?
— Я забыла сказать, что, кроме того, милый мой король, вы должны быть при зарплате. То есть при хорошей зарплате. Это просто необходимо. Дело в том, что я терпеть не могу жить на последний рубль и не люблю занимать у соседей трешницу до получки.
«Научишься, — тотчас подумал солдат. — Занять деньжонок до получки — это соединяет, сплачивает людей. Это очень замечательный обычай — занять трешку до получки. Как приятно сознавать, что тебе эту трешку всегда дадут, и как приятно самому ссудить другу или соседу три мятых рубля. Она этого не понимает. У нее превратные представления обо всем!»
Она же говорила о том, что должно быть куплено из мебели во дворец, в котором она будет королевой, о коврах и хрустале. Солдат опять подивился, сколь приземленна бывает действительность, как она порой прозаична и непривлекательна. «Как там в сказках? Ее околдовал злой волшебник…»
— Зачем люди подрезают себе крылья? — сказал он почти вслух и пожал плечами. — Для чего они лишают себя упоительного ощущения полета? Почему их корабли стоят на якорях из хрусталя и фарфора, а якоря эти запылились и гавани затянуло илом и тиной? И ты, королева, и ты…
Она оглянулась и увидела, что он печален.
Солдат был печален как никогда, он даже не слышал, что там, за стеклянной стеной. Он свел королеву с трона, хотя сама она об этом еще не подозревала. Свел затем, чтобы потом возвести вновь. Он не мог отступить насовсем, потому что был настоящий солдат, отважный, упорный, уверенный в своих силах.
— Что ж, — сказал он, решаясь, и встал. — В былые времена провозглашали так: королева умерла, да здравствует королева!
— Вы о чем, воин? — спросила Света, обернувшись. — Я вас не понимаю.
— Я тебе все объясню, но потом. И когда ты поймешь, то станешь настоящей королевой. Только тогда. Я отныне всегда буду рядом с тобой.