— Ишь как легко! Ты у нас в Выселках прожил без году неделю, тебе деревни не жалко.
— А что ее жалеть, Евгеньич! — добродушно сказал бригадир, попыхивая папиросой. — На новом месте заживем…
Старик знал их обычные приговоры: у нас-де тут ни дворцов каменных, ни садов яблоневых — жалеть нечего.
— Ну и катитесь вы все! — вспылил старик. — Здесь вы тоже ни к чему. Вы тут как пассажиры в поезде: посидели и слезли.
— Да не сердись, Евгеньич. В чем мы виноваты?
— Ничего вам не жалко! Родины своей вам не жалко!
И бригадир и тракторист Валька посмотрели на него более внимательно.
— Ну, ты это загнул, Евгеньич, — сказал бригадир, смирный и покладистый мужик.
— Что-то ты заговариваться стал, дед, — проговорил Валька, и в голосе его были то ли обида, то ли упрек.
— Я сделаю мост, — заявил Евгений Евгеньич разобиженно. — Я старик, но я вам сделаю.
Вот этим разговором и затеялось дело.
— Евгеньич, мы, конечно, тебе поможем, но сам знаешь, нам эти хлопоты сбоку припека, — предупредил тогда Лукьяненок. — Наше ли дело?
— Да ладно. Обойдусь.
Они с сомнением поглядели на него, а это только раззадорило.
— Ну, ты покличешь нас, если что…
Но старик и сам был кряжок. Впервой ему, что ли, бревна ворочать!..
Славное то было лето! Он как-то воспрянул духом, засобирался в тот же день топор точить, пилу править. Варвара, тихая, как тень, с кроткой улыбкой, наблюдала, как он суетится, отыскивая плотницкий инструмент, как одевался, подпоясывался. У него словно сил прибавилось в тот день.
— Поешь ты, — сказала Варвара чуть слышным голосом. — Да и с собой возьми что-нибудь.
Он сунул в карман кусок пирога.
Вальку Лопахина пришлось поторопить, но он, как и пообещал, приволок трактором несколько бревен. Озабоченный бригадир напутствовал старика:
— Когда один не справишься — бревно там отпилить или на место его поставить, — ты меня покличь, как-нибудь урвусь. Или вот Вальку, он парень здоровый, это ему для разминки. Ага?
— Ладно, чего там! У старика сил помене, зато хитрости и смекалки поболе. Испокон веку так. Не то что бревно с места на место перетащить, целый дом переставить можно. Человеку все под силу. Если, конечно, с умом человек.
Евгений Евгеньич быстро разбирал старый мост. Вырубил заступом выросшую возле крапиву и белые от пыли лопухи — он как бы раздел это место ручья, и оно предстало в голом виде. Пренебрежительно тыкая гнилые бревна носком сапога, выворачивал топором заржавленные железные скобы и толстые кованые гвозди.
Он любовно и не спеша, однако очень споро, сноровисто вытесывал щеки у бревна, вырубал пазы, то и дело вымерял что-то бечевкой, шевелил губами, раскидывал умом так и сяк. Это была его работа, и он все время довольно щурился, а иногда даже улыбался…
Почему он вспомнил теперь, сидя в весеннем перелеске, те летние дни, когда сооружал новый мост? Трудно сказать. Ему дорого было воспоминание о том, с каким чувством он работал на мосту. А воскресив в себе это подмывающее чувство, он вспомнил и все мелочи, которые вроде бы и ни к чему было хранить.
Хорошо, что сваи когда-то сделали солидные — железобетонные столбы. Беда в том, что подъезды с обеих сторон были плохие: грязь всегда, потому и подгнили балки и настил. А мост должен стоять долго, очень долго, чтоб, во всяком случае, пережить самого мастера, — так про себя решил старик.
«Насыпь нужна и с той, и с этой стороны, — думал он тогда. — Хотя бы невысокая. Бульдозер если попросить, а? Нет, не дадут… Эх, ладно, сделаю, что смогу, а дальше как хотят».
Здесь было такое место, что его не могли миновать выселковцы, куда бы ни шли: полоскать ли белье в пруду, на полдни ли, к скотным ли дворам. Все заговаривали с ним, самозваным строителем моста, пошучивали, и ему приятно было, что его видят за таким серьезным и нужным делом.
В полдень томила жара, но старик неохотно уходил домой, а когда шел по деревне и усталость разламывала тело, он чуть горбился, однако голову старался держать высоко. Вся его фигура с засунутым за поясной ремень топором говорила о том, что поработал он на совесть, без оглядки на годы.
С большим трудом установил он на сваи два толстых бревна и, прежде чем укрепить их окончательно, долго ходил вокруг, оглядывая и с той стороны, и с этой, постукивал обухом топора. Он даже отходил чуть в сторону, размышляя, хмуря брови. Дело нешуточное — мост: по нему трактора пойдут, машины; надо укрепить все прочно, намертво.