«Они обо мне судят так: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, — подумал он, ревниво следя и за невесткой, и за сыном. — Не своей охотой идут, нет. Просто из уважения ко мне. И что за народ! Никак их не расшевелишь. Ничего, вот расчухают, благодарить будут. В следующий раз сами меня потащат».
Они дошли до угла поля, где их канава упиралась в гряду кустов. И уже отсюда беглый взгляд старика уловил непонятную перемену, какую-то непохожесть на прежнее. Он еще не осознал ее, только отметил машинально: что-то тут не то, что-то изменилось. Но пока не придал этому значения.
Семья стала перебираться через дорогу, взрытую гусеницами тракторов, со взметанной глинистой грязью, с длинными желтыми лужами. И опять старик отметил, что раньше дорога здесь имела совсем иной вид. Были лужи, была и грязь, но не столько. А теперь будто танковая колонна прошла.
Гуськом, ступая след в след, семья перешла и эту полосу препятствий. Дальше старик пошел впереди, остальные двинулись за ним довольно нерешительно. Они пересекли узкую гряду кустов, дальше начиналась пашня. И здесь старик остановился. Взгляд его выразил недоумение: раньше отсюда к речке Веряжке шла другая канава, а вдоль нее — клин целинной земли, заросшей кустами и деревьями. Вот в этом-то перелеске и была излюбленная стариком полянка. Теперь не было ничего: ни полянки, ни кустов, ни самой канавы. До самой Веряжки простиралось ровное свежевспаханное поле.
— Ты чего остановился, дед? — громко спросил Витя. — Заблудился, да? В трех кустах, да?
Теперь уже вся семья стояла рядом со стариком и каждый оглядывался на него, вопрошая глазами, куда им теперь идти.
— Здесь, — недоуменно произнес он, показывая на пашню. — Здесь и был мой лесок.
— Может, мы не туда пришли? — спросил Витя.
— Не в ту степь, — добавил Андрей.
— Ну как же! Вот здесь мой лесок, — пробормотал старик, виновато моргая глазами. — Был… Куда ж он делся?
— Убежал, — сказал Витя и засмеялся. — Дед, он убежал, да? Или испарился?
— Погоди ты, погоди.
Старик стоял с растерянным видом. Все было то же: и овражек за полем, в котором текла Веряжка, и край косогора, за речкой, и тропинка по-над косогором убегает в осиновую рощицу, — а лесистой гривки, которую старик облюбовал в минувшие дни, не было. Она исчезла, как наваждение!
«Прям колдовство какое-то. С ума спятил старик», — подумал о себе Евгений Евгеньич. Он даже усомнился: да полно! Было ли все то, что он видел и вчера, и позавчера?! Может, это ему пригрезилось? Всякое может быть с человеком, особенно если человеку седьмой десяток лет.
Между тем Борис Евгеньевич бодро огляделся вправо, влево и сообразил, в чем дело.
— Вон твой лесок, отец, — сказал он, усмехаясь и указывая рукой на огромные кучи валежника в стороне от них, на межнике.
— Это как же…
— Срыли его бульдозером, да и место это запахали. Всего и делов.
Старик некоторое время смотрел на груду земли, камней и искореженного хвороста, в которой торчали в разные стороны и целые деревья корнями вверх, — все это валом лежало на межнике.
— Да, — сказал он упавшим голосом. — Гляди ты!.. Верно. Чисто сделали, чисто. Словно корова языком… Или косой скосили.
Только желтоватая полоса неудобренной пашни на месте бывшего леса выдавала, что здесь когда-то было не поле, а что-то иное.
— Да ладно тебе, отец, — сказал Борис Евгеньевич, заметив расстроенное выражение его лица.
— Чего уж ладно-то…
— Мы славно прогулялись, подышали свежим воздухом, все довольны. Главная цель достигнута. Чего нам еще надо? Теперь можно и назад.
Невестка уже тронулась в обратный путь, сказав удовлетворенным, успокоенным голосом:
— Телевизор включим, «Клуб кинопутешествий» скоро.
— Да, пойдемте, — сказал и Андрей, рассеянно оглядевшись. — Приобщились к природе, и довольно. Хорошего помаленьку.
Невестка озабоченно глянула на часы:
— Успеем?.. — И добавила с коротким смешком: — Я предпочитаю путешествовать с комфортом, сидя в кресле и попивая чай с печеньем.
— Может, до реки дойдем? — робко предложил старик. — Как она называется? Одни говорят — Варяжка, другие — Веряжка. Хорошая речка, ей-богу. Поглядим?
— А через поде как? — с иронической улыбкой спросил Андрей. — По воздуху?
Верно, через поле не перейдешь, недолго и увязнуть.
— Все. Программа исчерпана, — сказал Борис Евгеньевич. — Заседание закрывается.
И семья дружно повернула к дому. Делать нечего, старик тоже пошел следом.
— Ты гляди, — говорил он, натужно улыбаясь и покачивая головой. — Какое удобство сделали! Знамо, мешало им это место… А теперь, вишь, ровное поле, чистое. До чего люди дошли! Пригнали технику и сбрили начисто целый перелесок.