Букинист искал эту книгу для профессора, используя все свои возможности, и наконец совершенно случайно обнаружил ее. То есть, можно сказать, книга сама пришла к нему в руки: ее принесла в магазин какая-то древняя старушка, которая и сама толком не могла объяснить, откуда у нее взялась такая редкость.
То ли старушка служила много лет назад экономкой в богатом купеческом доме, то ли получила книгу в наследство от дальних родственников… Речь ее была сбивчива, она переходила с эстонского на русский, с русского – на ломаный немецкий, а с него – вовсе на какой-то непонятный язык, возможно, на латынь. Букинист предложил старушке вполне приличную цену (так, по крайней мере, он сказал полицейским), но та отчего-то испугалась, видно, не представляла, что невзрачная потрепанная книжица может стоить таких денег.
В конце концов, они все же договорились. У букиниста в данный момент не имелось всей суммы наличными, он заплатил владелице книги половину и попросил ее зайти за остатком к концу дня. Книгу, понятное дело, он оставил у себя.
Закрыв магазин на обеденный перерыв, он отправился в банк и снял со своего счета недостающую сумму, чтобы сполна рассчитаться с хозяйкой редкого издания. Однако напрасно он прождал старушку: она так и не пришла за своими деньгами.
Зато очень кстати в магазине появился профессор Саар, которому букинист и продал уникальный том. Правда, и здесь история повторилась: у профессора также не нашлось с собой всех денег, и он заплатил за книгу аванс.
«И как же теперь мне получить остальные деньги? – беспокоился букинист. – Профессор умер, книга пропала…»
Инспектор Мяги обратил внимание книготорговца, что тот и сам не заплатил за книгу полную цену. Однако тот этим не удовлетворился: одно к другому не имеет отношения, и в делах магазина должен быть порядок. В конце концов, странная старушка может вернуться и потребовать свои деньги…
Впрочем, полицейских больше интересовали не денежные вопросы, а сама книга.
– Если старинная книга такую большую ценность представляет, – протянул инспектор Мяги несколько неуверенно, – то ограбление вполне возможно…
Инспектор был человек практичный и в любом преступлении искал простые, привычные мотивы.
– Это вряд ли, – решительно возразил Старыгин, – если бы убийца хотел таким способом заполучить ценную книгу, он бы не стал вырывать из нее страницу.
– Правы вы, пожалуй… – согласился полицейский, – однако не все ясно с книгой этой…
Букинист вел свои дела весьма аккуратно, каждое новое поступление непременно заносил в толстую конторскую книгу, которую тут же открыл и с важным видом прочитал полицейским последнюю запись: поступила от неизвестной женщины книга, изданная в Любеке в одна тысяча пятьсот сороковом году почтенным книгоиздателем Данатасом Мак Абрусом. Название книги – «Пляска смерти, или Прискорбная мимолетность человеческой жизни». Представляет она собою сшитую и переплетенную в кожаный переплет серию из двадцати четырех гравюр, каждая из которых снабжена соответствующим латинским стихотворением душеспасительного содержания…
– Мак Абрус? – переспросил инспектора Старыгин. – Ну, это, само собой, псевдоним!
– Вот как? – оживился Мяги. – Почему вы думаете так? Что вас на мысль такую натолкнуло?
– Ну это же очевидно! – Дмитрий Алексеевич усмехнулся, придвинул к себе салфетку, достал из кармана карандаш, с которым никогда не расставался, и крупно написал латинскими буквами:
«Danatas Mac Abrus»
– Это ничего вам не напоминает? – И он придвинул салфетку к инспектору.
Полицейский внимательно взглянул на листок, смешно вытянул губы и пропыхтел:
– Ну, надо же… а мы и не обратили внимания… Данатас Мак Абрус… это же…
– Совершенно верно! Если записать это имя чуть по-другому – получится Dans Macabr. Именно так во Франции называли пляску смерти. В Италии ее именовали Danza Macabra, в Испании – Danza de la muerte, в Германии – Totentanz…
– Постойте, постойте! – Инспектор Мяги смешно замахал руками. – Мне лекция о разных языках не нужна вовсе! Скажите лучше мне, при чем здесь эта самая пляска и какое к несчастному профессору Саару отношение имеет она?
– Какое отношение «Пляска смерти» имеет к покойному профессору – я не знаю, этот вопрос скорее относится к вам. Я же могу только сказать, что «Пляска смерти» первоначально появилась в средневековой Европе как народная драма, театрализованное представление, главной идеей которого была краткость жизни и неизбежность смерти, которая уносит каждого человека независимо от его титула и положения, от его знатности и богатства. Поэтому участники этого представления выступали в нарядах короля и епископа, императора и папы, знатной дамы и королевы, богатого купца и простолюдина. Главным же персонажем драмы выступала Смерть, которая вела за собою всех остальных танцоров к неизбежному концу. В глазах верующих смерть представляла собой сурового судью, который карает злых и нечестивых независимо от их положения, а добрым и праведным приносит избавление от земных мучений и открывает двери в новую, лучшую жизнь.