Русалочка грозно нахмурилась и погрозила дубу кулачком. Попыталась что-то сказать, да так и махнула рукой. Отвернувшись от дерева, она стала рассматривать себя. На левой ноге, на ляжке чуть-чуть начал проступать рисунок рыбьей кожи, но до чешуек дело ещё не дошло, а так можно было соврать, что это модная тату. Рыбоженщина встряхнула пышной гривой светло-зеленых волос и, прихватив одну прядь, прикрыла компрометирующую ляжку. Волосы у Русалочки доходили до подколенной линии, составляли законный предмет её гордости и приводили мужиков в ступор. Некоторым она доверяла немного почесать их большим черепаховым гребнем. Русалочка не признавала новомодных расчёсок и пользовалась только гребнем из панциря незабвенной черепахи Тортиллы. Мир её праху! Классная была старушка, но знала слишком много, оттого и угодила всё-таки в суп.
После осмотра наступил черёд тактильной проверки. Русалочка начала себя оглаживать и охлопывать. Тонкие девичьи пальчики скользнули по лицу и шее, легко касаясь, пробежались по плечам и замерли на груди. Полные русалочьи груди не поместились в ладошки, зато они весьма комфортно не раз располагались в твёрдых мужских ладонях. Подведя ладони под низ аппетитных шариков, Русалочка подбросила их несколько раз, как будто проверяя их тяжесть, и затем уцепилась за отвердевшие соски. Покрутила их несколько раз, чтобы они дошли до кондиции, и удовлетворённая результатом продолжила обследование. Огладив плоский живот и узкую талию, она далее завела руки назад и ухватилась за ягодицы. Волосы мешали, и она нагнулась вперёд, одновременно сильно мотнув головой, отчего её шикарная грива, взметнувшись, обрушилась перед лицом и заслонила ей обзор. В этот момент с громким треском кто-то выломился из кустов и шумно дыша, расположился как раз позади Русалочки, стоявшей в весьма интересной позе.
— Опппаньки! — изрек Эдвард, обнажая клыки в приветственном оскале. Конечно, его любимая была здесь, она всегда вставала на его пути, куда бы он ни шёл, сучка человеческая. И естественно, вывалившись на очередную полянку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся берегом пруда, первое, что он узрел — было лицо Беллы. — Милая, позволь мне зааключииить тебя в объятия!
С этими словами он собственно и заключил девушку в объятия, как того и требовали отношения с очень любимыми. Это любую другую девку можно раздеть и вставить, а тут нужны предварительные ласки. Любовь, бля! Однако затуманенный мозг вампира не учел парочку простых вещей. Во-первых, лицо Бэллы оказалось не её лицом, а задницей русалки. Кто-то может заявить, что нельзя было их перепутать, задница рыбобабы по любому покрасивее будет, но вампир-то был пьян! Он подумал, что Белка так похорошела с момента их последней встречи.
Во-вторых, действие происходило на берегу пруда, русалка не успела разогнуться, а Каллен взял слишком большой разгон. В итоге случилось то, что случилось, они оба полетели в воду.
«Я не умею плавать!» — именно это изрекали пузырьки, вырывающие из открытого рта вампира, камнем идущего на дно. Ему бы отпустить любимую и всплывать, но он же герой! Он не мог так опозориться перед зрителями, коих во многом числе могло быть и в подобной глухомани.
Русалочка, услышав шум, не успела разогнуться, она почувствовала как что-то холодное и очень твёрдое уткнулось ей в щель между полупопицами. Это холодное уткнулась в неё с хорошим толчком, таким, что она и ахнуть не успела как кувыркнулась в пруд. А вместе с ней и источник казуса. В воде Русалочка почувствовала себя как дома. То есть она и была дома. Извернувшись, она с разочарованием обнаружила Эдварда Каллена. Он был в дугу пьян, и что-то пытался ей сообщить по дороге на дно. Идиот! Под водой даже у вампира не получится разговаривать. Русалочка возмущённо постучала по лбу кулаком, а затем покрутила пальцем у виска, но этот дебил её не понял. Тогда она подплыла к нему, вцепилась в его рубашку и принялась трясти. Вампиры могут долго находиться под водой без вреда, они ж не дышат, так что Русалочка совершенно не беспокоилась за его здоровье, хотя, собственно, о каком здоровье тут можно было вести речь?
Рванув особенно сильно, Русалочка разорвала рубашку на Эдварде до пупа, пуговицы так и посыпались, грудь вампира под рубашкой оказалась твердокаменной и холодной. Русалочка тоже не была особенно тёплой, но тут представитель другой малой народности её перещеголял. В рыбоженщине взыграло любопытство. Она ещё никогда не имела дела с вампирами, хотя очень много слышала интересных историй от местных вервольфов. У них там были какие-то общие дела с вампирами — они с ними то ли вместе грабили банки, то ли воевали насмерть. В общем, тусовались в одном районе.
Твёрдо посмотрев Эдварду в глаза, Русалочка решительно засунула руку ему в ширинку — её с чисто практической стороны интересовал один единственный вопрос — у вампира стоит или не стоит?
Русалочка лишь для видимости имела ласкательное окончание. Имеется в виду, окончание имени. На самом деле она наверняка была прожжённой Русалкой, или даже Русалихой. Но в той ситуации она повела себя невиннее любого свежевылупленного из икринки малька. Стоит или не стоит? У кого, у Эдварда?! Если у мужчины есть чем тушить костры, то это не значит, что рабочий рукав можно употребить не по назначению. У Каллена было чему стоять, но сейчас оно было больше похоже на вываренную из панциря креветку.
Сам вампир не сразу сообразил, с чего Бэлла шурует в его штанах, и даже обрадоваться не успел, лишь открывал и закрывал рот, пытаясь собрать остатки мозгов в кучу. Они были уже минут десять в ледяной воде, а его возлюбленная все никак не подыхала, это начало настораживать упырёнка, к тому же он потихоньку трезвел.
— Вода холодная! А на самом деле я Кинг-Конг! — Каллен очертил фразу губами, коронным трюком — не сметая с лица презрительно-дебильной ухмылки. Стыдливо засунув руки в карманы и пожалев, что не догадался сделать так ранее и через рваную подкладку штанов подсунуть баборыбе палец вместо пениса, он встал ногами на твердое дно пруда.
Русалочка была разочарована. То, что она обнаружила в штанах у Эдварда, ничуть не походило на то, о чём всем рассказывала Бэлла. "Соврала, сука" — подумала Русалочка. И покраснела от злости. И от злости же здорово дёрнула то, за что схватилась. Каллен как раз в это время опять что-то сказал и засунул руки в карманы. Ручалочка дёрнула ещё раз, и ей показалось, что предмет в её руках увеличился в размерах. Тогда она принялась экспериментировать, потихоньку подтаскивая вампира за то, сами знаете что, к берегу. Ей хотелось проследить за метаморфозами на открытом воздухе, так как вечерело, и в воде уже была плохая видимость.
"Я этой суке всё скажу, что я о ней думаю" — вынашивала планы мести хозяйка Чёрного озера. — "Будет знать, как врать о неземной любви и неземном блаженстве. О мраморном стержне удивительной красоты и крепости и о его неутомимости!" — Да у любого мужика через три минуты после встречи с Русалочкой готов к труду и обороне! А с Эдвардом они уже минут пять общаются! Вплотную! Интимно! И ОНО ВИСИТ!
Эдвард одобрительно хохотнул. Метафора "взять быка за рога" начала воплощаться в жизнь — если конечно занафталиненный труп вампира можно было назвать живым. Легенды о вампирах конечно хороши, но они не объясняют одного — а как у них может стоять вообще?! Собственная кровушка не циркулирует по венам и, следовательно, не притекает к, так сказать, естеству. Ах да, этими же вопросами обычно задавалась Бэлла… Они и Эдварду не давала только по этим причинам — боялась, что тот облажается. Удивительно тактичная девушка.
Но либо у данной сказки должен был быть счастливый, кхм, конец, то ли настойчивость рыбобабы вознаградилась, несмотря на ее ледяные пальчики — достоинство Каллена начало свое стремительно восхождение.
— Я хорош, правда? — слабо улыбнулся вампир и только собрался поцеловать Беллу, как внезапно до него дошло — это не его красавица! А синяя, чужая женщина!
Он-то быстро оправился от такого удара судьбы, а вот его маленький дружок — нет.
"Вот! Вот! Вот!" — пело и кричало в голове у Русалочки, когда нечто вялое и тряпочкоподобное под её чуткими пальцами стало приобретать всем известную форму. Как скульптор-ваятель трудилась тонкими пальчиками озёрная дева, то лёгкими прикосновениями, то жёсткими сжатиями, пропуская всю длину естества Эдварда сквозь сжатые в кулачок пальцы, всё это давало желаемый результат. Оно росло, твердело в её умелых руках и начинало приближаться к той ослепительной картине, что рисовала очень часто Белла перед своими слушательницами. Крепко сжав у основания основу мужественности Эдварда одной рукой, Русалочка отступила на шаг, чтоб полюбоваться плодом своих трудов.