–« гори, гори моя звезда…»
– Запел он. -Дмитрий Сергеевич был в нокдауне, он молча плакал вытирая слезы грязной промасленной тряпкой, когда дядя Вася закончил, у Ивана также подкатило к горлу. – Налей еще по маленькой Ваня. Так на чем я остановился?
– Прижали Гизурина, – ответил Иван.
– Так вот, горел я тогда, как ты сейчас, думал – «так жить нельзя», – пытался все вокруг поменять, благо ума хватало, люди в меня верили, я честно на совесть работал. Но с такими как Гизурин напролом не попрешь, с ними надо их же методами, где хитростью, где связи, может выпить с кем, по душам поговорить, на аккордеоне сыграть, анекдот рассказать, начальство в Москве оно тоже разное бывает, им также тошно иной раз приходится, а поговорить по душам не с кем. Ну а я как будто для этого и создан, только я почему-то не пьянею совсем, мне чтоб захмелеть, надо одному литру чистяка выпить, во мне по молодости сто двадцать килограмм было, ну и росту под два метра, я пью и не замечаю. Короче говоря, благодаря своему характеру и ему,– он указал на аккордеон.– У меня все получатся стало, нужными связями обзавелся, стал я Гизурина прижимать, убирать его уже хотели, по моему даже уголовное дело завести. Налей-ка Ваня еще мне, – дядя Вася опрокинул полный стакан… – Иван и Дмитрий Сергеевич отказались.
– Что дальше было дядя Вася? – спросил Пестряков.
–Кто ничего не делает, то не ошибается. Знал это Гизурин, такие люди как он выжидать умеют.
– Это как?
– А так, живут например два человека, первый в горы ходить любит, а второй ничего не делает, боится всего, только на кухне у себя смелый. Говорит второй, первому. -« Делать тебе нечего, погибнуть можно в горах, зачем тебе это?», – первый отвечает.– «Да можно, но зато если до вершины дойду, я чувствую эту жизнь, все ее величие, живу я в этот момент, а не ползу», -второй продолжает. -« А если однажды ошибешься, жизнь потеряешь», – первый отвечает. – «Да, возможно и такое, могу ошибку допустить, цена этой ошибки – жизнь человеческая может быть, но такие как я, людей из мрака вытаскивают, и горы показывают, а такие как ты – злорадствуют после моей ошибки и страх в людях сеют».
– Ну вот и я про то же, – вставил Дмитрий.
– Как я говорил, вместо Сереги я тогда главным инженером стал, – продолжил дядя Вася. -Модернизировать завод решил, программу разработал, деньги в Москве дали, рассчитал на сто раз все, все окупится должно было, специальные заказы в Москве выбил, сколько я тогда водки по баням выпил, не помню. Гизурин против был, но бумаги мне нужные подписал, боялся он меня тогда. Пришло новое оборудование, пуско-наладочные работы, а дальше испытания. Гизурин в командировку подозрительно быстро уехал, я сам должен был быть на испытаниях, но заболел сильно, перенервничал должно быть … Послал заместителя своего, толкового парня, налей Ваня …, – дядя Вася выпил очередной стакан, и продолжил. – Что-то не так пошло, заместитель мой погиб при испытаниях… груз сорвался, он стоял не там где должен был, загрузили много и прочее.., в общем -нелепое стечение обстоятельств. Говорили мне перед этим, когда распаковывали оборудование, пломбы странные на нем были, не заводские, будто уже вскрытое было. Не придал значения я тогда, думал ошиблись люди, не до этого мне тогда было, дел по горло, ответственность, хотел я всему миру доказать, что жить и работать по другому можно. Гизурин того и ждал, -«Ошибка главного инженера привела к гибели человека, главный инженер завода отмыл деньги на покупке бракованного оборудования»-во всех газетах города. Работал он четко – журналисты , репортажи и прочее. Мне не до них, мне человека жаль, локти кусаю, пытаюсь выяснить, как такое произошло, перепроверяю , а половины бумаг и след простыл. остались только те, что на мою вину указывали. Стал с поставщиками выяснять –все чисто, с монтажом – четко, я сам все контролировал. Надо было отложить испытания, но я торопился, виноват я, подкосило меня это, а тут еще уголовное дело завели, Гизурин подсуетился. Выступал по местному телевидению, говорил, что он был против поспешного пуска оборудования, все сделано без соблюдения мер безопасности, оборудование сомнительного качества, главный инженер сделал много ошибок в его отсутствие, и так далее, свидетелей купил. Всего Ваня и не перескажешь, у заместителя жена и ребенок остались, я о них думал, помочь старался, а об остальном и не вспоминал почти.
– А люди как же, они же видели, все понимали?
– А что люди, кого припугнули, кто сам ушел, ну а меня посадили, не надолго правда. Адвокат знакомый приехал, вытащил кое-как. Так вот Ваня, Гизуриных таких по жизни полным полно, ждут они когда люди в горы идущие ошибутся, а это неизбежно, при таком характере. Тогда они злорадствовать начинают, а тем кто верил в тебя, мрак в души нагонять,-« довольствуйтесь мол черви навозом, иначе хуже будет». После освобождения недолго жил в другом городе, – продолжал дядя Вася. – Затем когда затихло все, вернулся, но уже поздно было, он окончательно под себя все подмял, а у меня сердце сдавать начало, два инфаркта. Работал лесником, теперь вот на свадьбах играю, – он развернул меха. – Я это Ваня к чему все сказал тебе, когда против правил пойдешь, помни – ждут «Гизурины» твоей ошибки, а они обязательно будут, без них никак. Не смог я тогда с ним совладать, на себя понадеялся, народу плохо растолковал мои замыслы, это и сгубило все. А Гизурин понимал того, чего я тогда не понял – не любит народ сам думать, за него нужно кому-то подумать и растолковать.