– Нет, уж лучше вы к нам, -осторожно закидывая чехол на плечо, поблагодарил Иван.
Иннокентий Сергеевич опять ничего не ответив, подошел к входной двери и открыв ее крикнул:
– Митька.
Из-за угла вышел юноша сопровождавший Ивана.
– Че, – коротко ответил тот.
– Я те дам –че, -с улыбкой в глазах возразил Иннокентий Сергеевич. – Сопроводи, молодого человека к выходу, да смотри у меня без шуток, – он повернулся к Ивану. – Если грубить будет ты пожестче с ним, – затем он перешел на шепот. – Порой мне кажется что этот чертенок единственный, кто точно понимает что здесь происходит, только и делает что дерзит и ухмыляется, как на него посмотрю, так себя в молодости вспоминаю, сирота он, также как и я, один на всем белом свете.
Иван вышел из дома и еще раз попрощавшись пошел вслед за юношей. Открыв внутреннюю калитку, навстречу им буквально ворвалась женщина лет пятидесяти с криками – «нашелся, сын нашелся…», – подбежав к дому она стала колотить в двери руками. Дальнейшее Иван не видел, так как Дмитрий грубо одернув его буквально выволок из пределов внутреннего двора. Идя впереди вдоль кирпичного забора, провожая Ивана Митька сказал:
– А я в этот телескоп за девками подглядывал.
– На Марсе? – усмехнулся Иван.
– На нем самом. Ух уж эти марсианочки и венерианочки… прям любо дорого посмотреть, – поняв что Иван имел ввиду, огрызнулся Дмитрий.
– Ты хоть учишься? – поинтересовался Иван.
– А зачем? Умного учить – только портить. Мои институты здесь, я тут такого насмотрелся, на всю жизнь знаний хватит.
Они подошли к главным воротам общины, случайно оглянувшись назад, Иван увидел Василия Васильевича Загорутько, выходящего из здания, не заметив Ивана он шел с кем-то разговаривая.
– Ну че замер? – окликнул его Митька. – Я те не дворецкий двери перед тобой открывать и закрывать, милости просим на выход, – он указал в открытые ворота.
– До свидания, – Иван вышел, Митька не попрощавшись с грохотом закрыл ворота изнутри. Иван еще раз осмотрел высокие стены из кирпича и железные ворота закрывшиеся за ним. Он думал о встретившемся ему Загорутько, последняя его встреча с Василием Васильевичем закончилась не совсем мирно, неделю назад он вызвал его на ковер, и стал показывать ему папку с какими-то бумагами, то были жалобы одного из родителей седьмых классов на Ивана, в них говорилось о –«самоуправстве нового учителя физики, открыто ставящего под сомнение проверенную годами систему обучения, в которой оценки являются стимулом к получению новых знаний».– Жалобы направлялись во все вышестоящие инстанции, и поэтому разговор был на повышенных тонах. Иван твердо был уверен в своей правоте, у директора была своя правда, конечным итогом их разговора была фраза Василия Васильевича. – «Я все прекрасно понимаю, но и ты меня пойми».
– Ну да ладно. – прошептал Иван. –Жалобы так жалобы. – Пройдя метров десять от ворот он заметил белую «Ниву» подъезжающую к главному входу общины. –«Да это та самая, которая стояла у подъезда Александра Аркадьевича».
Остановившись у ворот, из машины вышел Артем, закрыв двери «Нивы» и не замечая Ивана, он достал телефон и стал набирать номер.
– Вот те на, пойду ка я отсюда пока мне не пригрезилась моя тетя выходящая вслед за мной, – он поправил чехол, и в надежде на ясную погоду пошел в направлении дома.
7
Придя домой в отличном настроении, Иван бережно достал телескоп из чехла, после не долгих сборов он установил его посреди комнаты.
– «Сколько веков понадобилось человеку чтобы изобрести простейший телескоп?» – размышлял он. –« По последним данным двести тысяч лет. Что мы делали все эти двести тысяч лет? На что рассчитывали? Иногда просто уничтожали друг друга, даже не ради выживания, а из-за примитивных представлений о своем существовании, да и большинство наших лучших изобретений так или иначе связано с попыткой как можно быстрее и изощреннее уничтожить себе подобного. Двести тысяч лет – даже подумать страшно; двести тысяч лет – что делал все это время человек? На что были направлены все его основные силы и устремления? Почему на то, чтобы изобрести телескоп, ему понадобилось двести тысяч лет? Инакомыслие – уничтожалось, свобода– подавлялась, несогласие –сжигалось; а кто выжил?» -он подумал что если он сейчас продолжит эту цепочку размышлений, он точно впадет в депрессию, и не известно чем это может закончится…
Еще раз взглянув на телескоп, он почему-то вспомнил произошедший на днях очень сложный разговор с тетей. Она укоряла его, что он очень редко звонит родителям, а между тем они очень волнуются за него, особенно мама. Иван откровенно отвечал ей, что все силы его родителей всегда были направлены лишь на то, чтобы сделать из него успешного человека, а когда он заявил, что хочет посвятить себя науке, они решили что он непременно должен стать успешным ученым. Эта мысль настолько глубоко сидела в них, что они до сих пор не могут поверить в произошедшее, и лишь пытаются повернуть все вспять. Между тем Ивана коробило от самого слова – успешный, в нем он прослеживал тот самый мрак адаптивного конформизма, который исподволь навязывался ему родителями ради некоего – успеха, которого он непременно должен был достичь, хотя бы только ради того, что они столько сил и времени вложили в сына. Успех – вот та мантра которую повторяют и вдалбливают почти в каждую голову с самого раннего детства, не зависимо, что стоит за этим самым успехом.-« Успешный ученый – что это значит?» – думал Иван. –« Квартира, машина, дача? Наверное прав был Сенгеенко настоящая наука это – бунт, инакомыслие, свобода и несогласие, но с большой долей вероятности тебя ждет свой костер или плаха, а не признание и успех».