С тех пор Коля перестал подавать рационализаторские предложения, да и в общем-то это было делать незачем, так как наступали совсем другие времена…
Николай никогда не задавал себе «лишних вопросов» о первопричинах происходящего вокруг, думая – «не его ума дело»,– и живя по поговорке которую очень часто употреблял его отец, – «всякий сверчок –знай свой шесток». Он с твердостью спартанца переносил все невзгоды и лишения постперестроечных лет. – «Выживем как-нибудь», – говорил он жене, когда она жаловалась, что в семье было нечего есть. – « Подработаю, выкручусь, ты же знаешь, я могу», – как будто успокаивая сам себя, подмигивал он жене.
В нулевые годы, когда завод окончательно приказал долго жить, он устроился сторожем и одновременно подрабатывал ремонтируя почти все что поддавалось ремонту. Но как-то незаметно для него самого, в его голову все настойчивее вторгались сомнения и мысль, которую он все чаще глушил при помощи алкоголя, если очень кратко ее сформулировать она звучала так –« почему?» В этом коротком «почему» заключались сотни вопросов к окружающей действительности, в которой с детства был вынужден жить Николай, и не просто жить, а постоянно привыкать, выживать и приспосабливаться к тому, к чему ему не хотелось привыкать и приспосабливаться, лишь бы выжить. Со временем червь сомнения в разумности происходящего, превратился в удава придушившего все надежды на что-то светлое и великое. Так совпало, что ко всему прибавились и возрастные болезни, лечив которые он обнаружил, что местная медицина не способна ему помочь, а денег ехать лечится в другой город у него не было. Окончательной и бесповоротной точкой в его терзаниях было посещение дома Гизурина, куда его позвал друг на подработку в бригаду ремонта. То что Коля увидел, привело его к мысли, что дожив до шестидесяти пяти лет, он вообще ничего не знает о людях, а случайно увидев позолоченный трон, и фотографии хозяина на нем, на следующий день он ушел в запой.
С тех пор глубочайшее чувство обиды и потерянности поселились в нем, все обрело черты беспросветности и абсолютной бессмысленности. Слушая новости в которых говорилось о природных катаклизмах или возможности третьей мировой войны, он поймал себя на мысли что всемирная катастрофа будет закономерным итогом всего происходящего на этой земле, а раз так, то желательно самому увидеть этот печальный финал безумного существования и стал внимательнее прислушиваться к новостям. Однако каждое утро солнце озаряло своим светом его маленькую комнату даря новую жизнь всему сущему и дикторы радио после перечисления всех ужасов мировых событий спокойно завершали новостной блог фразой. – « А теперь новости спорта». – Эта казалось бы обыденная фраза окончательно выбивала почву из под ног Николая и он впадал в еще большее отчаяние. Пару раз он серьезно думал покончить жизнь самоубийством, но что-то останавливало его, и он стал выжидать… Чего? – Он сам не знал, но внимательно присматривался ко всему, что должно было хоть как-то нарушить тот сложившийся ход вещей, который имел место быть в этом городке.
Так что когда Гоша уверенно считал до трех, Николаю было глубоко плевать на попытки запугивания, Гоша и не догадывался на что был способен сейчас этот самый мужик-комсомолец Коля, который уже давно поставил на себе крест. Когда Гоша произнес слово – «три»,– загнув при этом четвертый палец, Коля четко и громко произнес:
– Да пошел ты…
Гоша впал в ступор. Его двухбитный процессор не был готов к такой дерзкой хакерской атаке и просил перезагрузки.
– Повтори, – выпучив на Колю глаза, зарычал он.
– Да пошел ты, – спокойно повторил Коля.
– Щас я буду тебя убивать мужик, -он стал закатывать рукава, разрывая взглядом Колю. Сын к тому времени оправившийся от удара, подскочил к отцу и стал оттаскивать его, девушка вцепившись в правую руку Гоши и закатив глаза зарыдала, – умоляю Гоша. – Если десятью минутами назад у системного процессора Гоши была одна цель – баба, то сейчас он как терминатор сверял координаты другой цели, и получив задачу должен был – уничтожить и истребить. Коле же было все равно, ему, всю жизнь смотрящему на мир сквозь розовые очки, которые сначала треснули, а затем совсем выпали, этот мир настолько опостылел, что сейчас было индифферентно на все. Гоша оттолкнул девушку в строну, откинул сына, и смотря в глаза Коле сжал кулак…
Возле подъезда вспыхнул маленький огонек и раздался звук похожий на взрыв питарды, после этого единственный фонарь, освещавший в кромешной темноте всю эту сцену добра и зла внезапно погас. Никто не понял что это было, все стали оглядываться, но ничего не могли разглядеть кроме очертания мужской фигуры быстро двигающейся в сторону Гоши и Николая. В следующую секунду когда незнакомец подошел к ним, Гоша со стоном подался назад и свалился на землю держась за нос. Незнакомец легко поднял Гошу, и прижав к Гелиндвагену отошел примерно на метр держа его руками за ворот. Гоша не мог прийти в себя, он стоял покачиваясь, пытаясь разглядеть лицо незнакомца. В следующий момент незнакомец протянул левую руку ко лбу Гоши, который почувствовал холод метала посреди лба и услышал щелчок взведенного курка, все что он мог сказать в этот момент, короткое и очень знакомое ему: