Его дядя по отцу, формально бывший его опекуном и живший неподалеку, как мог помогал ему в уходе за бабушкой, но из-за преклонного возраста часто ему самому требовалась его помощь. Раздался стук в дверь, Александр, сидевший в глубокой задумчивости подошел к двери.
– Кто?
– Свои.
Он открыл двери, – здравствуйте дядя Миша, проходите.
– Ну как дела Санек?
– Все так же.
Дядя Миша прошел в комнату.
– Спит?
– Да, кое-как уложил, опять порывалась уйти, у меня завтра первого урока нет, вы к половине девятого подойдите. Дядя Миша я вот что вас хотел спросить, если, ну… в общем, если что случится…сколько сейчас ритуальные услуги стоят? У бабушки на этот случай по моему ничего нет.
Дядя Миша улыбнулся.
– Санек, не знаю как при жизни, но при смерти у нас народ всегда поможет. Похоронят не волнуйся, так не оставят.
– Ага, – неуверенно прошептал Александр.
– Слышал, что позавчера ночью с магазином Гизурина произошло?
– Да так, мельком, – отвернувшись, ответил Александр.
– А вчера ночью?
– Вчера? Вы что-то путаете?
– Нет, сначала херню какую-то расплескали, потом машиной грузовой в витрину заехали, угнали гавновозку и … – дядя Миша еле сдерживая себя хохотал.– Гавновозка полная была, до того как … ну ты понял, – он уже не сдерживал себя и хохотал от души, – там такое амбрэ стоит Саша, года три выветриваться будет.
–Пьяный?
– Да какой там, заехал в витрину, слив открыл и ищи-свищи, опять никто ничего не видел. Даже если и видел кто, ты же понимаешь, все молчать будут, кто из-за страха, кто из ненависти к Гизурину, – у дяди Миши заблестели глаза. – Две ночи подряд, один и тот же магазин, как ты думаешь Санек, кто это?
– Не знаю, – ответил Александр. По всему виду дяди было заметно, что он весь как-то ожил. По обыкновению он сидел на стуле и держась за больные колени, нехотя расспрашивал его о школе и делился уже давно опостылевшими ему самому обыденными новостями. Сейчас же его как будто подменили; он ходил по комнате не вспоминая о больных коленях и прочих недугах, голос его был бодр, а сам он был как будто даже весел, – Александр заметил эту резкую перемену, и у него возникло много новых вопросов. Дядя Миша продолжал:
– Я считаю не местные, местных бы поймали давно. Хитро… – с ударением на «о» произнес он смотря куда-то вдаль. – А ты как считаешь Санек?
– Может быть, – ходя по дому с задумчивым видом отвечал Александр. – Если его поймают, как вы думаете, люди за кого будут?
– Не за кого, – уже с серьезным видом ответил он. – Не поймают, такие дела простые люди как мы с тобой не делают, дорогу он кому-то перешел, предупреждают, ну ладно я пойду Санек, до завтра, – он живо подошел к двери, открыл ее и быстро спустился с лестницы второго этажа. – Михалыч жди, ты в магазин? Противогаз взял? – пытался пошутить он с кем-то.
– «Кто?» – растерянно думал Александр, стоя напротив полуоткрытой двери, из которой только что поспешно вышел дядя Миша.– « Я считаю не местные» – крутилось у него в голове. –« Вчера приходил Ризунов, произошел серьезный разговор… не сдал все-таки, я пообещал что больше не повторится. Сегодня никого не было. Кто?» – В ту ночь, уже на подходе к гаражу, он столкнулся с незнакомцем, они прошли мимо внимательно вглядываясь в друг друга, но из-за накинутых капюшонов, и отсутствия всякого освещения ему не удалось его разглядеть. –«Если бы он был местный, он бы узнал меня даже в капюшоне, кто это был? Угнал машину, протаранил витрину, открыл слив и ушел. Сейчас мне нужно отвести от себя подозрения Ризунова, больше общаться, быть на людях».-Он вспомнил что Иван Николаевич хотел завтра ночью провести урок астрономии раздобыв где-то телескоп, и позвал весь его класс. – «Договоренность с родителями есть, двое из них будут с нами» – припоминал Александр слова учителя. Новолуние, ясная погода, предстоящие выходные – сходим понаблюдаем. Он подошел к окну чтобы закрыть форточку и увидел внизу разговаривающего с кем-то дядю Мишу, который размахивая руками бурно обсуждал ночные рейды на магазин Гизурина, немного послушав этот незамысловатый разговор, он сделал однозначный вывод. – Ненавидят, они его попросту ненавидят. Откуда эта затаившаяся злоба?