– Да я как-то не подумал, – оправдывался Иван. – Вон телескоп, хочешь, подойди посмотри.
Ризунов улыбнулся.
– Пойдем, проведем так сказать следственные действия по факту обнаружения, – он махнул рукой водителю в машине, тот нехотя выйдя из нее, подошел к ним. – Сержант выключи свет, пойдем в телескоп смотреть.
– Нахрен мне это нужно, – он отмахнулся и лениво пошел в машине, через пять секунд заглох двигатель, погас свет. Лейтенант Ризунов подойдя к телескопу, поздоровавшись и сдвинув фуражку заглянул в окуляр.
– Марс, – сказал Иван.
У Ризунова упала фуражка; подобрав, отряхнув и не надевая ее, он продолжал вглядываться в телескоп.
– А это что? – через минуту оторвавшись он показал на другую яркую точку в небе.
– Сатурн, – Иван перенастроил телескоп на шестую планету от солнца.
Лейтенант с неподдельным восхищением смотрел в телескоп.
– У бати моего бинокль был, я в детстве разглядывал, но не мог увидеть.
– Что?
– Кольца.
Заработала сирена, Ризунов махнул рукой в сторону машины неохотно отрываясь от окуляра.
– Ехать надо, – он одел фуражку, и еще раз оглядел фигуры людей. – Аккуратней с оптикой, хулиганы отберут, – посмотрев на Сенгеенко шутливым тоном сказал он.
– Постараемся, – ответил Иван.
Когда машина удалялась, Иван молча провожая ее взглядом произнес:
– Эффект Доплера, – он начал объяснять сущность этого явления, как вдруг его перебил Артем.
– Извините, лучше изучать этот эффект на других примерах.
Иван замолчал:
– Наверное вы правы.
– Итак Сатурн, шестая планета от Солнца, в римской мифологии бог земледелия, – продолжил Артем…
На глазах у Ивана этот странный человек в одежде цвета хаки, с которым он был знаком всего несколько дней, за два часа сделал то, что в условиях обычной школы, проводя урок стандартными методами сделать в принципе не возможно, но сейчас как говорится- «звезды сошлись». Война, мифология, религия, ложь, лицемерие, страх, тирания, жизнь, смерть, все то, что замалчивается, в некоторых случаях подавляется, смело обсуждалось им. Перед ним не было журнала с оценками, тетрадок с контрольными, обязательств отчета перед директором, боязнь потерять авторитет в глазах учеников, и прочих символов «знаний» делающих школу школой. Перед ним была черная бездна; та правда во тьме ночи, которая в силу человеческой слабости в большинстве случаев скрыта от него усталостью суетного дня. Вопросы смысла невольно сами собой появлявшиеся при виде непостижимой красоты и величия открывающейся перед взором, и очень больно бьющих по самолюбивому – я, не могли не тревожить. Но если сто лет назад все с легкостью объяснялось мифами, то сейчас все сложнее и сложнее состыковывать пазл мироздания не считаясь с доказанными фактами противоречащим многим устоявшимся догмам. Артем был напрочь лишен всех этих предрассудков и боязни неудобных вопросов, которые так или иначе стараются избегать в школе. У Ивана сложилось такое впечатление, что если дать ему провести еще пару подобных уроков, в школе произойдет нечто вроде восстания, со всеми вытекающими последствиями. Когда кто-то из родителей в два с лишним ночи намекнул что уже поздно, и пора заканчивать урок под открытым небом, заслушавшийся и на время забывший о всех своих проблемах Иван включив фонарик стал нехотя искать чехол от телескопа.
Артем ответив на последний вопрос и громко хлопнув в ладоши, сказал:
– Многие ищут того, кто ответит за них на возникающие сложные вопросы бытия, мало того, многие целенаправленно ищут его, добровольно подчиняясь ему, веря каждому сказанному слову; предлагаю подумать, и если сможете поставить под сомнение мои слова, а все возражения высказать на ближайшем уроке физики Ивану Николаевичу, – он слегка похлопал Ивана по плечу. – Он непременно передаст их мне, я с удовольствием отвечу на них, если смогу.
– Спасибо, – ответил Иван, заканчивая упаковывать телескоп. Собравшись они тронулись в обратный путь.
Сейчас у Сенгеено не было сомнений, это был тот самый незнакомец с которым он столкнулся ночью возвращаясь в гараж, после его слов все кипело и клокотало в нем, настолько точно он сформулировал и выразил то, что чувствовал Александр. Но это был не великий поэт или мыслитель прошлых лет, читая которого поражаешься меткостью его слов, и ты жалеешь, что ты не его современник. Этот человек шел перед ним, с которым можно было поговорить и задать ему вопросы, но пока не решаясь подойти к нему Сенгеенко шел позади, возвращаясь из мира где хочется жить, в мир откуда хочется бежать, чтобы не сойти с ума от всепоглощающей лжи, страха и лицемерия.