– Анатолий Анатольевич, сколько раз я вас просил, ваши оскорбления, – почти заикаясь, пытался возразить водитель.
– У Гизурина заиграли желваки, он презрительно сморщил лицо.
– Сколько тебе лет Федя?
– Пятьдесят,– не ожидая такого вопроса, удивился водитель.
– Ты воровать умеешь?
– Нет, – еще больше смутился водитель.
– Так какова хера, ты в свои пятьдесят лет сидишь и вые….ся, кому ты нахер нужен здесь если я тебя щас уволю, что ты делать будешь Федя со своим хроническим простатитом? – все больше располяясь продолжал Гизурин. – Сейчас есть я и ты, и ты будешь делать то, что я тебе скажу. Если еще раз ты накосячишь – ты свободен. На что существовать будешь? – ликующе заключил Гизурин. – Быстро иди смотри, – снисходительно добавил он.
Водитель сжав кулаки нехотя вышел.
Гизурин увидел, как Федор поднял капот; с нетерпением ерзая на месте, он приоткрыл окно и крикнул:
– Ну че там? – Водитель не отвечал. – Вот сука, седня же уволю на .уй.– После последнего слова капот закрылся, перед ним стояли двое мужчин в балаклавах одетых во все черное, а его водитель побежал не оборачиваясь в обратном направлении. В следующее мгновение, один из них быстро сел за руль мерседеса, другой открыв заднюю дверь сел рядом с Анатолием Анатольевичем и захлопнул дверь.
– Поехали, -уверенно сказал сидевший рядом с Гизуриным, -машина сорвалась с места.
– Вы кто? – Не зная что произнести от испуга и растерянности, кое-как прохрипел Гизурин.
– Смерть твоя, – коротко ответил, сидящий рядом человек в черном.
Гизурин перебирал в голове всех своих врагов и недругов которых было достаточно. Решившись на сделку которая могла поменять многое он просчитал все риски, и придя к выводу, что не переходит дорогу никому и заручившись поддержкой Москвы, он был самоуверен и беспечен, ему и в голову не могли прийти иные варианты угрозы своей безопасности. Однако пережив многих из своих врагов, и попадав не один раз в схожие ситуации он не паниковал. – «Мало дал? Недопонял? То-то не прилетел, даже о девке забыл», – размышлял он.– «Да нет, не может быть.. Тогда кто? А может быть это просто – блеф? Ради чего?» – Придя в себя и собравшись.–«Надо бы вас прощупать, клоуны»:
– Останови машину, если сделаешь все как я сейчас скажу, может быть живой останешься, – самоуверенно прорычал он.
Через секунду Анатолий Анатольевич почувствовал что задыхается и теряет сознание от боли в районе грудной клетки. Удар был не сильным, но выверенным. Давно не испытывав ощущений надвигающейся смерти он притих и лишь изредка не смело поднимал глаза. Проехав минут двадцать машина свернула в лес, затем петляя по ухабам извилистой дороги в течении еще десяти минут они уткнулись в старое заброшенное зимовье.
– Выходим, – кратко скомандовал сидящий рядом человек в черном, и открыв двери со стороны Гизурина вытолкнул его из машины.–«Лесхоз номер семнадцать» – прочитал Анатолий Анатольевич надпись на покосившейся табличке прибитой к стене зимовья.
Сидевший на водительском месте человек зашел в зимовье и вышел оттуда держа в руках лом и лопату.
– Пшел, – Гизурин почувствовал удар в спину. Озираясь он грузно, но живо побрел вперед. Не зная что предпринять и как подступиться к делу своего спасения, его мозг выдавал лишь стандарто-заученную фразу.
– Может договоримся? – пыхтя промямлил он.
– С чертями толковать скоро будешь, вот там и поговоришь.
Только сейчас, Анатолий Анатольевич в полной мере осознал всю серьезность своего положения. –«Нет, этого не может быть, я не хочу умирать», – подгоняемая ураганом происходящего тревожная мысль ворвалась в его голову. – «Я хочу жить». – Какие земные бесы, его в сущности бессмысленной жизни били тревогу и требовали продолжения их банкета? – знал лишь он один, но он молчал, никогда и никому до селе, даже в пьяном бреду не рассказывая о них. Все вбитые ему в голову, и вшитые в его подсознание «смыслы жизни» давно были достигнуты и пережиты им, и каждый раз, маячащая на горизонте облаком иллюзий призрачная – новая цель, сулившая наживу, придавала ему сил и щедро одаривала смыслами. Покорив очередную ступень в его шитом белыми нитками мире, и видя свою безнаказанность, он серьезно стал подумывать о своем «высшем» предназначении. – «Значит так угодно где-то там», – раздумывал он на досуге, смотря в небо. Вера в предначертанность его судьбы вселяла уверенность в действиях и отметала все сомнения – ему было так легче.
Острие лома и лопаты в руке одного и его похитителей блестевшие впереди, не обещали ему ничего хорошего, и никак не входили в его планы. Отойдя от зимовья метров восемьсот в глубь леса и спустившись в неглубокий овраг, человек в черном идущий сзади скомандовал: