– Здесь,– лом воткнулся в еще до конца не оттаявшую землю. – Копай, – Анатолий Анатольевич оглянулся, как будто не расслышав сказанного. – Копай, – Гизурин взялся за холодный лом и стал лениво ковырять землю, тут-же он почувствовал холод метала в районе виска и услышал звук взведенного курка. – У меня нет времени…
Примерно через тридцать минут, оперевшись на лом, грязный, весь потный и тяжело дышащий, Анатолий Анатольевич стоял в метровой яме, размерами два метра на метр и хрипел. – Не могу, не могу больше.– Он посмотрел на ярко светящее солнце, и в первый раз в жизни в его голове промелькнула шальная для него мысль –«а почему оно вообще светит?» -Тепло даримое им и общая тишина и покой, нарушаемое лишь пением птиц, настолько шла в разрез с его положением, что происходящее казалось кошмарным сонным параличом с очень реалистичными галлюцинациями. Изредка прислушиваясь к разговорам своих похитителей он обратил внимание, что командовал тот, что был повыше ростом, второй лишь следовал его указаниям и все время молчал.
– Хватит, сойдет, – тот кто был повыше ростом, вытащил лом и лопату из ямы.
Гизурин смотрел на него снизу вверх сквозь пот застилающий глаза. Он вспомнил старые кадры кинохроники военных лет, на которых без лишнего шума расстреливали людей и всегда задавал себе вопрос, – «Почему они, зная что сейчас умрут, так безропотно шли на смерть? Какая разница, умрешь ты пытаясь спасти себя, или тебе просто пустят пулю в лоб? – Исход ведь один. Я бы зарядил в лоб кулаком своему палачу напоследок, за мной бы не стало», – тогда думал он. И вот, стоя в яме и смотря на своего предполагаемого палача, он ни о чем подобном даже не помышлял. Раздавленный морально и физически до него дошло, что рытье ямы это один из тысячи способов подавить человека и внушить ему мысль о бесполезности сопротивления. Но все же он не был самим собой, если где-то глубоко в подсознании у него не возник план своего спасения.
– Парень, парень, подожди а? – еле выговаривая, обратился он к стоящему над ним человеку в черном. – Только скажи сколько? Прямо сегодня, никаких проблем.
Откинув лом и лопату человек в черном подошел к яме.
– Ответь мне на один вопрос – зачем ты жил?
Анатолий Анатольевич вставая утром в прекрасном настроении, никак не мог предположить, что через несколько часов слово – жизнь, будет применима к нему лишь в прошедшем времени и с перепуга просто молчал.
– Отвечай.
– Не знаю, – наконец выдал он довольно правдивое умозаключение.
– Ты не знаешь, другой Гизурин не знает, третий Гизурин не знает, почему тогда от вас незнаек, остальным так худо приходится? Кто знает? Вот закопаю я тебя сейчас, жена твоя только рада будет; сын – наркоман, спустит твое состояние максимум за год, люди тебя только через слово х.. поминать будут, их твоими заездами в общину и подачками на благотворительность не проведешь. Итак, еще раз – зачем ты жил?
– Людочка, Людочка доченька, – Гизурин дрожащими руками вытащил из под рубашки кулон и зажав его в кулак почти зарыдал. – Ради нее живу.
Это была правда. Он давно не испытывал никаких чувств к своей жене, которая была значительно моложе его и жил с ней по инерции, единственный его родной сын воспитанный почти во вседозволенности и абсолютной безнаказанности в пятнадцать лет стал героиновым наркоманом и воровал из дома все, что плохо лежало, любовниц у Гизурина не было, так как мужская сила полностью отказала ему лет семь тому назад, не помогали никакие лекарства, доктора и чудо- снадобья. Единственным человеком к которому он был не равнодушен, была его приемная шестнадцатилетняя дочь Люда . Оставшись сиротой в десять, племянница его жены отличалась очень мягким, скромным и не конфликтным характером. Как-то незаметно и неожиданно для Анатолия Анатольевича он полюбил ее как родную дочь, она не смотря на его агрессию по отношению к окружающим отвечала ему взаимностью. Покупая ей очень дорогие подарки и одаривая повышенным вниманием, он оказал ей медвежью услугу, его сын- Паша, мысленно деля наследство отца, никак не рассчитывал на Люду.
– А как же остальные, которых ты обокрал? Или твоя Люда пятый элемент вселенной? – продолжал человек в черном. – Ты хоть раз прикидывал, скольких людей ты покалечил и убил идя по головам ради себя и своей Люды?
– Я не убивал, – Гизурин замотал головой так, что пот с его лица разлетелся на метр от него.
– Да ну. Вспомни, кто работал главным инженером завода, когда ты пришел туда бухгалтером? – Гизурин громко сглотнул слюну. – Ага, вспомнил. Тогда вскрытия не было, ты замял дело; а были все подозрения, что он умер не своей смертью. Другой случай, ты уже директор; пришло новое оборудование на завод, тебе нужно было устранить мешающего твоим махинациям следующего главного инженера, но вот незадача- его там не было, а вместо него погиб его заместитель, но тебе опять все сходит с рук. И десятки, десятки подобных дел, ты сегодня умрешь Толя, – человек в черном достал револьвер, проверил патрон в барабане и направил кольт на Гизурина. В это время его напарник протянул руку и дал знак- что-то не так! Обернувшись они увидели третьего человека в балаклаве, стоящего чуть поодаль; вдвоем они направились к нему.