Полуночник оглядел всех троих и добавил:
− И знаете, я очень сильно вас люблю… Несмотря на все ваши недостатки… Наверное, ближе вас у меня никого нет.
На глаза Лазаря навернулись слезы, его помощники тоже рефлекторно часто заморгали, хотя мертвые глаза их уже не могли увлажниться.
Решив, что все они слишком расчувствовались, Полуночник перевел разговор на другую тему:
− Как там поживают мои пельмешки?
В ответ парочка Евсей-Матвей только грустно развела руками.
− Что? – вскипел Лазарь, тут же утратив свой меланхоличный настрой. – Нет, я все понимаю, но пельмени-то как можно умудриться испортить? И удалось же Доктору Самеди создать вас такими тупыми! Черт побери, иногда мне хочется сдать вас ему обратно!
Гневную речь Лазаря оборвал внезапно раздавшийся стук в дверь (звонка в этом доме не было и в помине), сначала он прозвучал тихо и нерешительно, затем повторился уже чуть более настойчиво. Евсей с Матвеем, настолько быстро, насколько позволяли им их разрушающиеся тела, бросились открывать. Умопомрачительное рвение они разыгрывали всегда, когда пытались избежать выговора от Полуночника. Спустя некоторое время они вернулись, а за ними появилась гостья.
Она вошла, красивая, как морозное утро, и в этот момент вся эта донельзя убогая комната с ее нищенской обстановкой будто бы преобразилась, наполнившись изнутри тем ослепительным светом, что излучала пришедшая женщина. Свечение это, конечно же, только привиделось Лазарю, настолько очарованному гостьей, что он едва сдержался от порыва пасть перед ней на колени.
Природа наградила женщину иссиня-черными волосами, такими же темными глазами и невероятно белой кожей, из-за которой, как раз и создавался эффект, будто изнутри ее тело светилось. По тому, как под тонким платьем приподнималась и опадала пышная грудь, а пухлые губы жадно хватали воздух, мужчина понял, она сильно спешила сюда, а теперь, достигнув цели, начала серьезно нервничать.
Но было в этой прелестной посетительнице нечто, что заставляло Полуночника вздрагивать при взгляде на нее: выражение ее глаз. Такого взгляда он раньше никогда не встречал у женщин, она смотрела не по годам мудро, время от времени в ее глазах вспыхивала искра живого интереса, но при всем при этом их переполняла мрачная тоска.
«Надо же, − подумал Лазарь, − такая красивая и такая грустная, − в нем внезапно пробудилось какое-то детское чувство справедливости. − Это ведь неправильно! Будь эта женщина моей, я никогда бы не допустил, чтобы она горевала».
Тем временем, гостья приблизилась к Полуночнику и протянула ему руку для приветствия.
− Меня зовут Ева, − представилась она.
− Как мать-прородетельницу, − зачем-то заметил он, отвечая на ее рукопожатие.
«Вот дурак, что я несу?» − мысленно отругал он себя.
Но ее не смутила его фраза. Мягко улыбнувшись, она ответила:
− Видимо.
− Я уверен, что вы ничуть не хуже нее, − опять не сдержался Полуночник, − вы очень хороши собой.
− Оставим это, − отмахнулась она, − я пришла к вам по делу. Мне рекомендовали вас как очень хорошего сыщика.
− Признаться честно, сейчас я уже веду одно дело, но надеюсь, что смогу помочь и вам тоже, − ну как мог Лазарь ей отказать?
Ева благодарно кивнула, устроилась в продавленном кресле, в котором до этого сидел Полуночник, и, когда он придвинул для себя скрипучий табурет, начала:
− Вам, ведь знакома личность Асфикса Асфиксеевича?
Мертвецы, затеявшие, было, веселую возню на ковре, целью которой было надавать другу как можно больше щелбанов, вдруг резко замерли.
Ева продолжала:
− И, конечно же, вы в курсе тех бесчинств, которые происходят по его вине. В одном только нашем городе практически не найти человека, которой, прямо или косвенно, не пострадал бы от его рук. Однако никто еще не решился что-либо предпринять против Асфикса Асфиксеевича – слишком он влиятелен. К тому же, далеко не все, что он совершает, делается непосредственно им. Но у меня есть кое-что, позволяющее подобраться к Асфиксу гораздо ближе…
Как оказалось, Ева принесла с собой довольно крупный прямоугольный сверток, который детектив поначалу не заметил. Теперь же она водрузила этот предмет на низкий столик, освободила его от тряпицы, в которую он был завернут, и перед взором Полуночника предстала объемная книга. Он протянул к ней руку, затем бросил вопросительный взгляд на Еву, и только после ее одобрительного кивка, решился открыть. Однако его ждало разочарование.