Однако в таких ситуациях я всегда удачно косил под идиота. «Я? Где я был? Да вот тут. А потом в том углу. Почему не отзывался? А я не слышал: потому что играл и был сильно занят. Во что играл? Ну, куличи лепил, за драконами гонялся. Разве не могу я попреследовать мерзких драконов, которые совсем уже обнаглели и просто проходу не дают?» Детские фантазии в сочетании с приходившим в соответствие после тёмного зала видом заставляли отстать от меня. Всё равно ведь ничего не случилось, так что даже наказывать меня было особо не за что. Так что, обнажив виртуальный меч из виртуальных ножен, я летел уже дальше – за следующим драконом, врезаясь в толпу однолеток и теряясь в ней от пристального внимания.
Среди пострадавших от моих быстрых лапок были и соратники по несчастью, и их родители, и даже кое-кто из воспитателей. Главную же добычу – мятую жёваную десятирублёвку – я стырил из халата заведующей. Как я понимаю теперь, сама эта десятка также имела не вполне честное происхождение: сунутая втайне от всех – в тихом месте, когда никого не было поблизости, она стала, по всей видимости, частью взятки, вручённой заведующей. Чуткость и внимательность уже тогда позволяли мне видеть и замечать то, что проходило мимо общего внимания, так что, когда однажды в тёмном тихом закутке я обнаружил с осторожностью беседовавших взрослых – заведующую и незнакомую женщину – то решил проследить за ними. И не зря! В конце беседы я увидел, как женщина засовывает заведующей в карман красную купюру – я ещё не держал в руках таких! – после чего они мирно расходятся.
Хотя задачку она задала нешуточную, мотаясь по всем помещениям и кабинетам, и помогло мне лишь то, что старая грымза просто забыла про бумажку. Я подкараулил момент, когда она сняла белый халат, и тогда уже, в тишине и одиночестве, достал вожделенный приз, так опрометчиво оставленный без присмотра.
Был ли шмон? Поймали ли меня? Ну что вы: иначе я наверняка не сидел бы сейчас перед вами, и моя судьба текла бы по совсем другому руслу. В реальности же после каждой очередной моей вылазки в саду наступало напряжение и происходили беседы с очередным подозреваемым. Однажды – уже в самом конце – до меня тоже дошла очередь. Однако что мог ответить на непонятные сомнительные вопросы слегка дебиловатый мелкий карапет, оторванный от любимых развлечений и попавший под сильный прессинг? Я помню, как дико расплакался тогда, благо что добыча оказалась уже припрятана в надёжном месте. Меня – как и предыдущих подозреваемых – пришлось оставить в покое, тем более что до школы оставалось уже совсем чуть-чуть, и я решил больше не испытывать судьбу.
К школе же – несмотря на внешнюю дебиловатость – я оказался готов удивительно хорошо. Давно уже выученные азбука и счёт позволяли читать детские книжки, про подсчёт же денег я уже вам рассказывал. Никто не мог – так же как я – быстро складывать, вычитать и умножать числа, так что ничего удивительного – почти! – не было в том, что меня взяли в школу, где в качестве посудомойки трудилась моя собственная мать.
Нет, если бы она работала в другом заведении, меня бы точно там забраковали: специальная языковая школа была не резиновая и далеко не всех желающих могла принять под своё крыло. Было ещё ведь и испытание: я помню, как мелко потея и дрожа, стоял перед строгой комиссией и отвечал на какие-то вопросы. Однако дело закончилось благополучно: мне сказали «принят», и, в отличие от троих или четверых соратников по детскому саду, я оказался зачислен в строгую элитную школу.
Радовался ли я этому? Даже не знаю: высокий статус означал, что придётся прикладывать все силы для того, чтобы не вылететь и оправдать доверие. С другой же стороны: сложная школа могла многое дать, так что после неё я мог рассчитывать на высшее образование. Если бы захотел получить его.
Хочу заметить: если бы дело происходило сейчас, а не тогда, я бы никогда не смог поступить туда и закончить, не из-за сложностей учёбы, нет, у нас с матерью просто не нашлось бы нужного количества денег, которые дерут сейчас элитные заведения. Я слышал: за дополнительные предметы, на ремонт, и прочее, и прочее. Так что я получил образование фактически бесплатно, больше того: мы с матерью выстраивали отношения со школой так, что она сама приплачивала нам. Ну, я рассказывал про холодильники? После моего поступления мать стала активнее пользоваться служебными привилегиями: теперь уже я тоже – время от времени – прихватывал с собой какой-нибудь пакетик или свёрточек, источавший приятный аромат. Так и шёл я – вызывая интерес собак и кошек, если в пакетике скрывались сардельки или колбаса – всю дорогу до дома.