Что же касается меня: то останавливаться на достигнутом я не собирался. Я имею в виду наши шулерские проделки с Артёмом: убедившись в его профессионализме, я придумал ещё один номер. Под названием «победитель лотереи». Ну вы же знаете: сейчас многие фирмы активно лезут в рекламу: и чего только не придумывают ушлые аферисты, чтобы втюхать своё залежалое дерьмо лохам и простофилям, регулярно попадающимся к ним на удочку и с помощью подсачека выволакиваемым на берег! А там уже их ласково потрошат, бережно снимают чешую и потом – добавив соли и специй – радостно готовят на медленном огне, пока они не покроются золотистой корочкой!
Простите, размечтался я что-то: здесь ведь не предлагают нормальную жареную рыбу – нет, они выдают полусырую требуху, где ещё надо покопаться, чтобы очистить от всякой грязи и посторонних примесей куски, которые ни один нормальный человек жрать не станет. Однако же приходится: треска или пикша всё-таки лучше, чем та пародия на мясо, что выдают тут раз в неделю. Вот уж гавно так гавно-то!
Да, а в сфере, связанной с лотереями, я придумал такой номер. Получает чувак на мобилу, допустим, такую эсэмеску: «поздравляем, вы – победитель нашей лотереи! И кроме того – претендент на суперприз – миллион рублей!» Ни в каких таких конкурсах он, понятное дело, не участвовал: кто ж его, лохопета драного, заставит принять хоть в чём-то участие, но приз – миллион – вот же он! – манит к себе и призывает, остаётся только приложить небольшое усилие. И он – терпила такой – делает его! Он звонит по указанному телефону и выясняет – что нужно сделать? – и получает ответ, что есть мелкая закавыка, крошечный такой вопросец, для разрешения которого и подтверждения его личной заинтересованности он должен переслать рублей, допустим, пятьсот на некий номер. «А дальше уж – при удачном стечении – миллион ваш, и даже не сомневайтесь, потом всю жизнь благодарить будете!» Он понимает: с одной стороны – риск потерять пятьсот рублей, но выиграть же можно – ого-го сколько, он столько никогда в своей жизни и не видел, и он наконец, болван, решается, а мы с Артёмом по-быстрому снимаем деньги и растворяемся в пространстве!
Разумеется, не ради одного-единственного терпилы организовывали мы хитрый спектакль: идя на новый круг, мы заряжали сотни по три номеров. Задача по убеждению ложилась на меня, тут уж мне приходилось браться за основную работу, в результате чего сотня доверчивых буратин посылала нам свою денежку. Через пару дней телефон, разумеется, вырубался и выкидывался, так что дурачкам оставались лишь приятное воспоминание о почти выигранном миллионе, и другое – уже не очень – о том, как они расстались с деньгами, совсем небольшими, из-за которых практически никто не стал бы бежать в полицию и строить нам козни. Зачем? Обулся сам – дай обуться другому: кто признался бы посторонним людям, что он просто дурак, и его легко сделать даже по телефону, и даже такому невзрачному мелкому человечку, как я? Так что, попадая в ловушку, почти никто не обращался к ментам: это ж сколько возни и сутолоки ради таких мелких денег, ещё и сам не рад будешь! Недельная возня приносила нам хорошенькую сумму – полсотни тысяч на двоих – после чего мы на месячишко расслаблялись. Время запарки в фирме – как я объявлял официально матери и всем окружающим – подходило к концу, и мог же я позволить себе небольшой отдых? Тем более что я полюбил ещё кое-что, о чём раньше особо и не думал. Я рассказывал вам о своём главном увлечении – жрать сладости, оно было у меня главным и главным и останется – но тогда, когда я, можно сказать, возмужал и обрёл уверенность, я полюбил ещё одно занятие.
Не знаю, есть ли здесь – в областном центре и там, где вы живёте – такие парки развлечений, как в Москве? В столице – особенно в некоторых местах – понастроили такого, что ни в какие Диснейленды отправляться не надо, всё тут, под рукой. Особенно мне нравились всякие карусели: а болтание по кругу на длинном тросе – было самое моё любимое дело! Ты висишь над пропастью, судорожно вцепившись ручонками в подлокотники, ножки беспомощно болтаются в пустоте, несущейся по кругу с хорошей такой скоростью, и вместе со всеми издаёшь разные звуки – какие только смогла извлечь твоя травмированная ускорением и перегрузкой глотка. Нет, правда, мне нравились такие вещи, особенно когда можно было ещё и кому-нибудь нагадить: плюнуть так, чтобы летящая слюна задела других, таких же сумасшедших как ты, но не таких упорных и выносливых, способных пройти все круги маленького детского ада, сосредоточенного на небольшой территории.