Насчёт размножения: не знаю, не знаю. Я ведь рассказывал о своих отношениях с девицами, так что для меня данный пункт как-то был не актуален. Ну а третье: только для лохов, для послушных баранов, не умеющих думать и жить своей головой. Я ведь до такого точно никогда не опускался, так что для меня подобный подходец был абсолютно неприемлем, неприменим в практической так сказать жизни. Стал бы я разным дуракам и бездарям подчиняться – ещё чего!
Но когда я с Марией Львовной и остальной компанией простился: то стало мне как-то тоскливо. Правда-правда: кореши от меня ушли, по тем или иным причинам, ловкость рук – главное моё профессиональное достоинство – так и не восстановилась. А в одиночку разные афёры устраивать: тяжело было, я ведь уже рассказывал, как меня чуть за жопу не взяли, когда я кирпичи в красивой упаковке болванам втюхивал. Мои описания – вместе с многочисленными подвигами – должны были хорошо так накопиться у ментов, так что я просто боялся. Кому ж из бывших сидельцев захочется снова в зону! А деньги-то постоянно текли: у меня и раньше было их не слишком много, несмотря на умения и способности, а уж теперь-то… Я у Марии Львовны то семьсот долларов получал, то восемьсот – не пошикуешь! Так что когда я понял, что с афёрами и прежней жизнью облом намечается, то решил вспомнить то дело – одно из немногих! – которое более-менее знал и на которое был ещё способен.
То есть нет: я пытался, я старался найти то, что было у меня когда-то и помогало неплохо зарабатывать! Я подавил в себе обиду и сходил в тот хозяйственный магазин, где ошивался когда-то, но не было там больше никакого Николая Наумовича, как и самого магазина: бывшее помещение, заодно с соседними площадями, занимал новый элитный универсам, такой элитный, что я даже и не подумал чем-нибудь там поживиться. Внимательные продавцы – вместе с несколькими замеченными мною камерами – отвратили всякое желание попробовать один из старых фокусов: не хватало мне ещё тут вляпаться по полной программе!
В фирму Владимира Семёновича я не пошёл: там всё было явно безнадёжно и бессмысленно, они ж сразу честно предупредили. Хотя я б с большим удовольствием вернулся к старому делу! Но даже если бы они и согласились, то как мог вернуть я ловкость рук, так неожиданно утраченную? И в какой-то момент я совсем заскучал и опустился.
Нет, я не пьянствовал – упаси боже! – но ведь я не мог оставить мать одну заниматься обеспечением: и поскольку большие деньги не шли ко мне, то я опустился до того, что стал сшибать копейки – по мелочам. Одев подвернувшуюся рвань, я уходил из дома куда-нибудь неподалёку – в соседний район, где меня не слишком-то знали – и приставал на улице к прохожим. «Дядь, дай пять рублей, мне на хлеб не хватает!» Примерно в таком духе клянчил я на улице деньги у прилично одетых мужчин, и с соответствующим обращением – у женщин. У меня неплохо получалось: часа за три я мог набрать столько, сколько выдавал раньше матери на текущие расходы, и по крайней мере поддержать её. Хотя о чём-то другом думать уже не приходилось, здесь я был в полном ауте.
Так что постепенно я пришёл к мысли, что без работы не обойтись: тем более что все и так уже понимали, что я болтаюсь без дела, и долго продолжаться так не могло.
И именно поэтому я и решил вспомнить, чему меня там учили на курсах – уж сколько лет назад! – и возобновить свою официантскую карьеру. А чем бы я ещё мог зарабатывать, зарабатывать прилично, не роняя своего авторитета и достоинства – что было для меня не менее важно! – и в полной мере поддерживая авторитет моего любимого зверька, имя которому – хорёк!
X
Здрасьте-здрасьте. Неудачно вы как-то сегодня пожаловали. Нет, я ничего не хочу сказать, просто у нас тут прогулки на воздухе – большая редкость, а сегодня мне её сильно сократили, когда узнали про ваш визит. У нас ведь подобные вещи происходят раз в неделю, по два часа, когда всех сидельцев – ни в чём не замазанных – сопровождают в маленький внутренний дворик, разделённый на клетки – почти как в зоопарке! – и каждая зверюга может пару часов полюбоваться на небо. А также на тучи, на облака, на разгуливающих сверху вертухаев, следящих за каждым нашим движением и словом, ну и на решётки сверху. Про небо в решёточку слышали? Вот это оно самое и есть, в дополнение к тому виду, который каждый может здесь наблюдать в своей личной камере. Но выбора особого не возникает, и каждый – если не болен и адекватен – ни за что не станет пропускать такую прогулку: запланированный заранее почти что выход на свободу.