В глубоком идейном содержании Марти видит душу искусства. Художественная форма превращается в пустой звук, если за ней не скрывается глубокая идея. Писать, говорит Марти, надо ради блага ближнего своего, ради людей, а не для того, чтобы покрасоваться перед публикой, распуская ей напоказ пышный павлиний хвост. «Литература, — заявляет он, — в большей мере живет впечатлениями, чем словами. Мусор, литературный мусор, — вот что такое все эти помпезные периоды, исторические реминисценции и красоты стиля!.. Не нарциссы, а проповедники нужны литературе!» (14, стр. 100).
В 80-е годы в условиях кризиса романтизма и появления первых ростков модернизма постановка и правильное разрешение Марти такой принципиальной эстетической проблемы, как единство идейного содержания и формы, имели важное значение для молодой кубинской литературы, ибо указывали ей верную перспективу развития по пути реализма.
Характеризуя разработанную Марти концепцию реализма, не следует забывать, что на его эстетике сказался антропологизм, свойственный его революционно-демократическому мировоззрению в целом. Стремление к прекрасному, к добру Марти считал вечным и неистребимым свойством самой природы человека. Поэтому искусство и литература должны отвечать этому естественному стремлению, а писатель должен быть «спасителем», т. е. воспитателем человеческих душ, извечно стремящихся к высокому и прекрасному. Это понимание задач литературы и искусства свойственно Марти не только в период романтизма, но и в зрелый реалистический период его творчества. Будущее нового искусства Марти видел в органическом сочетании двух важнейших эстетических тенденций — «реалистичности» (школа реализма) с «идеальностью» (революционный романтизм), жизненной правды с возвышенностью идеалов.
Искусство должно служить высоким идеалам эпохи: истине, прогрессу, справедливости, свободе. «…А главное, — писал Марти, — благословенна свобода, хотя бы потому, что, стремясь к ней, обретает идеал человек нашего века» (14, стр. 320). Не трудно заметить, что идеал свободы приобретает в эстетике Марти революционный характер, ибо он заключает в себе требование свободы и независимости Кубы. Марти с особой силой подчеркивает, что народам нужна оптимистическая поэзия, утверждающая высокие идеалы и способная вселить бодрость и веру в светлое будущее.
Глава четвертая
МАРТИ И СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ КУБА
1. ДВА ОТНОШЕНИЯ К НАСЛЕДСТВУ МАРТИ
Вокруг идейно-теоретического наследства Марти всегда шла острая идеологическая борьба. В эпоху господства на Кубе продажных проимпериалистических режимов идейное наследство Марти подвергалось откровенной фальсификации, искажалось и извращалось с целью приспособить его идеи для защиты интересов эксплуататорских классов.
Так, кубинский буржуазный социолог У. В. Кобиэльяс в своей работе «Наша Америка и эволюция Кубы» (1944) патетически восклицает: «Марти, так же как и Боливар, является освободителем Америки, и причем двух Америк. Занимая позицию над партиями и народами и находясь вне их, он принадлежит Америке и всему Человечеству» (41, стр. 205). Кобиэльяс сознательно располагает Марти «над партиями и народами» для того, чтобы изобразить буржуазный режим
Батисты «надклассовым», «демократическим», якобы отвечающим политическим идеалам Марти. Однако подобный трюк никого не может ввести в заблуждение. Впрочем, и открыто проимпериалистический тиранический режим Батисты (1952–1958) не помешал ретивым последователям Кобиэльяса громогласно заявить в изданной к столетнему юбилею Марти «Книге о Кубе» о том, что на Кубе в результате переворота 1952 г. установлена республика «со всеми и для блага всех», о которой мечтал Марти (см. 52, стр. 394)!
Марти никогда не был и не может быть на стороне буржуазии и латифундистов, представляющих собой паразитические классы, которые не раз в истории Кубы порождали антинародные тирании. Пламенный народный трибун всегда вместе с народом, против его угнетателей.
Своеобразную позицию по отношению к Марти заняла католическая церковь. Будучи не в силах предать анафеме столь популярное на Кубе и в Латинской Америке имя, она постаралась с помощью своих литераторов найти приемлемый для себя modus vivendi с последовательным антиклерикалом и борцом против католического мракобесия, каким был Марти. Широкое распространение получила «обработка» Марти под «святого», «великомученика». Особенно яркое выражение эта концепция получила в книге Л. Родригеса-Эмбильи «Марти — святой Америки».