Всё произошло настолько стремительно, что даже Анна не сразу поняла, что пошло не так, хотя и находилась всего в паре метров, в самой гуще событий. Ворона затягивало в портал, всё шло по плану, но тут из черных недр потустороннего окна вырвались щупальца, похожие на корни одряхлевшего дерева, вонзились в спину девушки и выдернули из нее душу так запросто, словно ничего ее к телу и не привязывало. У Нэмид не осталось видимых повреждений, но это не отменяло факта, что теперь девушка была мертва.
— Прекрати ее калечить, больной ты урод! — Киояма оттолкнула Хао и с размаху залепила ему смачную пощечину. Голова его мотнулась в сторону, закрыв длинными волосами краснеющую на глазах щеку, и Асакура так и замер в таком положении. — Фауст! — она обернулась. — Сколько можно поддерживать жизненные функции в теле без души?
Немец, стряхнув с себя всеобщее наваждение, подошел ближе, поманив следом за собой белокурую Элайзу.
— Достаточно долго, если запустить сердце и дыхательную систему, — его засветившиеся слабым зеленым светом руки опустились к груди Нэмид и, помешкав, проникли внутрь. — Со своим запасом фуриоку я продержусь часов двенадцать.
— Отлично, — хмыкнула Анна и вновь обратила свой взгляд на так и не двинувшегося с места Хао. — Двенадцати часов тебе хватит, чтобы разыскать ее душу?
========== 28. О душах ==========
Этот человек — ослепительная звезда. Я отражаю этот свет,
и на душе светлеет, но иногда там очень темно.
Светлее, когда есть надежда, и темнее, когда разочарование.
«Ты прекрасен!»
Нэмид приняла мысль о собственной смерти с пугающим даже её саму смирением. В последние дни своей жизни она не раз смотрела в пустые глазницы черного жнеца, так что расставание с телом просто обязано было стать для нее вопросом обозримого будущего. Если бы она не погибла сегодня, то смерть настигла бы ее через несколько дней. Конечно, Нэм допускала мысль, что Его Величайшество проявил бы к ней милосердие. Возможно, даже предложил бы собирать целебные травки где-нибудь на краю его нового мира. Но Нэмид всё равно не приняла бы его предложения, а если б и приняла, то в тот же день повесилась бы на шнурке собственного платья.
Загробная жизнь вопреки ожиданиям не встретила ее цветущим лугом со свежей, лоснящейся на солнце травой и давно почившими близкими. Здесь не было ни мамы, ни бабушки с дедушкой, ни даже Момо, их старого рыжего пса с порванным ухом — лишь настойчивый полумрак с гнилостным, трупным запахом. Нэмид не знала, сколько прошло времени: минута, час или день — знала лишь, что она лежит, как и подобает покойнице, а над ней расстилается заплесневевший каменный свод с блеклыми остатками бордовой краски.
Наконец Нэм подняла корпус, с ленивой неохотой подмечая, что совсем не чувствует под собой опоры, и словно бы нехотя огляделась. Просторный зал метров в тридцать в длину из изъеденного временем камня показался ей смутно знакомым, однако она определенно не могла быть здесь раньше. И пол, разгулявшийся волнами, и покосившиеся колонны, покрытые плотным слоем плесени, будто приветствовали ее своим прошлым обликом в отголосках памяти, но где она могла их видеть? В конце зала Нэм заметила сваленную кучу из неопознанного хлама, подсвеченную единственным источником света в помещении — дырой в порушенном своде, впускающей внутрь мутно-серый столп. С секунду поразмыслив, она попыталась подняться на ноги. Получилось только воспарить над землей бесплотным духом. К такому еще придется привыкнуть.
«На рай это непохоже». Быть может, она его не заслужила? Не так хорошо и добропорядочно прожила свою жизнь? Не была послушной дочерью, завидовала лучшей подруге, часто лгала, отравляла своё сердце злобой и обидой… «Это же мелочи!» — сказали бы многие в ее оправдание, но что, если у Великого Духа совсем иное мнение на этот счет?
Кости. Вот, чем оказалась при ближайшем рассмотрении освященная куча, метра в три высотой. Человеческие, звериные, птичьи. Еще розовые, обглоданные до идеального гладкого блеска. Если бы у Нэмид всё ещё был желудок, он бы непременно выплеснул всё содержимое наружу, но она чувствовала лишь эти фантомные спазмы, не в силах получить хоть малую толику облегчения.
— Впечатляет, да? — пещерным эхом раздался мужской голос за спиной, и Нэм вздрогнула, стремительно оборачиваясь, прижимая руку к груди. Чернеющий силуэт, затаившийся в полумраке, замер поодаль, всматриваясь, изучая. — С приближением Звезды Хаоса становится всё проще выбираться наружу.
— Кто вы? — выкрикнула Нэмид в темноту, пытаясь хоть как-то сфокусировать взгляд на незнакомце. Тот не стал более тянуть с интригой, играя на страхе и любопытстве, и с готовностью двинулся к ней. Его утонченные черты проступили в блеклом свете, глаза блеснули бардово-красным. Длинные темно-пепельные волосы статично очертили широкие юношеские плечи, облаченные в чёрное. Нэм был знаком этот облик, но тот, кто за ним скрывался, едва ли желал ввести ее в заблуждение.
— У меня нет ни образа, ни имени, но тебе, наверное, будет спокойнее видеть что-то более знакомое и осязаемое.
И этим более знакомым и осязаемым оказался облик Асахи, которого она видела лишь единожды, во Вратах своей памяти. Брови Нэмид в негодовании свелись к переносице, и она отступила на шаг назад, давая понять, что приближение незнакомца становится некомфортным. Ее посыл истолковали верно: он остановился.
— Вы же… не Великий Дух, верно? — в памяти всплыло видение у тотема. Короткая встреча перед тем, как её душу уволокли в ад. Тонкие губы на бледном лице зазмеились в усмешке:
— Нет. Не он.
При жизни Нэм могла прощупывать энергию. Буквально — она чувствовала ее кожей. Не сказать, что она была в этом экспертом, но ей всегда удавалось не глядя определить, кто рядом с ней: шаман, человек, демон, призрак или дух природы. Сейчас же она не чувствовала. Скорее, знала — существо перед ней не подходит ни под один из этих пунктов, хоть и пытается казаться знакомым.
— Мы встречались с тобой, — незнакомец снова заговорил. — Тысячу лет назад и несколько раз в этой жизни. Не думаю, что ты меня видела, но это не значит, что меня не было… Пташка.
Нэмид вздрогнула, ощущая всем, что от нее осталось, леденящий холод.
— Вы тот ворон?
Змеиная улыбка снова очертила уголки рта.
— Он лишь малая часть меня. Моё творение. Я почти божество, но мой мир заперт в ограниченном пространстве, и это угнетает. Приходится идти на хитрости, чтобы иметь возможность питаться.
Взгляд Нэм не обратился к костям за ее спиной. Она не посмела обернуться. Невинные жертвы, сожранные неизвестными чудовищами. Такими же кровожадными, как и тварь, в которую превращался Рё. Их постигла мучительная смерть, и остается верить, что на том свете они обрели покой.
— И с чего «почти божество» решило пообщаться с душой рядовой шаманки? — если чему Нэмид и научило общение с Хао, то сомнительному умению держать лицо перед тем, кто заведомо сильнее и могущественнее. Ее голос не дрогнул, глаза не устремились в пол. Слишком много чести для существа без имени и внешности.
— Ну-ну, не скромничай, — «божество» осклабилось. — Шаманкой ты, может, была и посредственной, но душа — лакомый кусочек. Трижды умерщвленная, дважды воскресшая. Посмотри на Хао, и ты поймешь, сколько духовной силы прибавляет смерть. Если бы не твои сделки с мелкими тотемными божками, высасывающими весь потенциал, ты бы и сама уже это поняла.
«Трижды»? Он сказал «трижды»? Уж не засчитан ли тот раз, когда Хао сжёг её, созданную из грязи? От одного этого воспоминания Нэмид передёрнуло. Что ж, по крайней мере вторая смерть, запечатленная в памяти, прошла быстро и почти безболезненно. Секунда — и вот её уже нет в списке живых. Никакой агонии — лишь осознание, что ее жизненный путь подошел к концу.