Глава 39
Акито Кавасаки - Серега, тебя одного вообще нельзя отпускать. Я понимаю, ты поддерживаешь репутацию чтобы наш призыв никто не смел задирать... но знаешь, когда-нибудь нас может и не быть рядом. Лицо друга, одетого во флору было размазанным, словно устаревшие воспоминания не давали мне его рассмотреть. Или же они так пытались выделить разбитые казанки и кровь на моих руках. Кровь парней, что думали о себе слишком много... - Бля! Придя в сознание, я одним рывком принял сидячее положение и непонимающе огляделся. Белые стены, множество аппаратов, белая пижама. Я в больнице? Как? Мы же были в стране воды, потом встретили тех джонинов. Кизура... убит. Хиро отступил с целью миссии, один из шиноби Кири отправился за ним. Затем мой бой с ними, иллюзия, раны, воспоминания... Ира. Девушка. Рука, выходящая из тела. Свет лечебной техники... - АРРРР!!! Тоуширо Кавасаки - Ваш муж стабилен, поэтому спаивайте ему лекарства и все будет в порядке. Думаю, через... Закончить Тоуширо не успел, поскольку ощутил сильное давление ки и громкий крик, раздавшийся из палаты его приемного сына. - Прошу меня извинить. - ирьенин сделал своей собеседнице короткий поклон и тут же воспользовался привилегиями главы отделения, исчезнув в шуншине, чтобы через секунду появиться возле палаты больного. Зайдя в палату, он отметил, что Аки был явно не в себе. Парень держался за голову и кричал. - Аки... Стоило ему окликнуть своего приемного сына, как тот вскинулся и пристально посмотрел на ирьенина. Образ пациента тут же начал меняться. И так выступающие резцы удлинились еще сильнее, волосы словно бы немного зашевелились, а глаза налились кровью. Но все эти изменения были ничем, по сравнению с тем ужасом, что навалился на бывалого шиноби. Ему хотелось просто убежать. Не оглядываясь, ни о чем не думая, бежать... Осознал себя Тоуширо только когда коснулся холодной ручки двери. - Кай! Давление не спало ни на йоту. Обернувшись, врач только с удивлением отметил что образ Акито только немного потускнел, но все еще был угрожающим, возможно в связи с тем, что ки никуда не пропало, только сам Тоуширо сумел справиться с подступившим страхом. - Тоушир... - начавшая было открываться дверь в палату, была тут же захлопнута рукой врача. - Не входить сюда! И никого не пускать! Если в дверь начнется хоть сам каге стучать!!! - ирьенин, на несколько трясущихся ногах, подошел к своему приемному сыну и присел на кровать, будучи готовым к атаке. - Акито, успокойся, ты в больнице и тебе ничего не угрожает. Но парень словно ничего не слышал, смотря в одну точку, где несколькими секундами ранее стоял медик. Из его глаза скатывалась кровавая слеза, а мысли явно были в другом месте. Тоуширо аккуратно снял линзу с кровоточащего додзютсу, с удивлением отметив как оно изменилось: Количество псевдотамое увеличилось с трех до четырех, и теперь они располагались по смешанным сторонам компаса - северо-запад, северо-восток, юго-восток и юго-запад. При этом самыми кончиками касаясь зрачка. - Акито - врач требовательно потряс своего сына за плечо. - Ты слышишь меня!? Парень вздрогнул и перевел свой взгляд на ирьенина, отчего напор ки на Кавасаки-старшего заметно усилился. - Я убил ее. Я ведь любил... все для меня, и своими руками... - травмированный шиноби поднес свои кисти к лицу, словно рассматривая на них то, чего не видел сам ирьенин. - Успокойся, Аки. Ты слишком долго был под ментальной техникой! Успокойся, и уменьши приток чакры к своему глазу. Сделаешь? Парень судорожно кивнул, и выполнил просьбу. Засечки в его додзютсу тут же сместились назад, а зрачок немного расширился, приобретя привычные размеры. Тоуширо покачал головой. Похоже парень под неизвестной техникой шиноби Кири сумел сделать что-то ужасное, раз его странное додзютсу изменилось в некое подобие легендарного додзютсу, которым обладали Учиха во времена клановых войн. Вот только техники, которые оно давало, совершенно отличались от того, что мог дать мангеко. Хотя, глаза способные так тонко манипулировать ки и даже усиливать его? Это определенно сильное оружие. - Па, я убил. Убил! Своими руками!!! - Акито снова вскинулся и во все стороны ударило ки. Его руки с силой сжали края кровати, которые тут же покрылись трещинами. - Успокойся! Усмири свое ки и убери Второго! - парень еще некоторое время побуравил стену злым взглядом и начал успокаиваться. - Но, это не Второй. Это я. - растерянный Акито снова посмотрел на ирьенина. - Я... я совсем не чувствую Второго. Я вообще не ощущаю свой внутренний мир. Словно... я пустой, а эти приступы ярости... они мои. Этой гнев на мир, не его, мой. И я не могу контролировать эту ярость. Что со мной происходит? Акито Кавасаки Прошло несколько дней с момента моего пробуждения. Ранения окончательно затянулись, никаких отклонений в показателях чакры, количество которой у меня резко поднялось, не было. Чего нельзя сказать о моей психике. Время от времени меня словно накрывала пелена гнева, и я мог разозлиться даже из-за пустяка, распугивая своей ки едва ли не весь этаж. Отец тоже не смог с точностью сказать в чем дело, лишь предположить, что это либо влияние пробудившегося додзютсу, либо последствия слияния моей личности и личности Второго. Честно говоря, меня это не устраивало, я давно должен быть на ногах, и готовиться к следующей миссией, а теперь мне приходится надеяться на то, что Тоуширо сумеет уговорить «надежного» человека из Яманака. И знаете, что? Мне это не внушало надежды. Из-за нестабильного состояния меня не выпускали из палатки, поэтому я уже был готов лезть на стены, когда мне в голову пришла не самая гениальная идея (да, тут я бы даже мог справедливо добавить, что она была абсолютна безрассудна и глупа) отправиться в мир своего призыва. Вряд ли там найдется медведь которого сможет испугать моя ки. Начеркав записку, я оставил ее на тумбочке и сложил печати призыва. Медведь появился не в самый удобный момент, потому что уплетал нечто еще живое за две щеки. - Щаво? - Я готов отправиться на вершину горы Торгон. Ёкха быстро проглот