Лишь только красный конь копытом на горе
Взрыл огненную пыль, пророча о заре,
И в каждой щели он отрыл багрянец клада,
В тот час, когда гора парче пурпурной рада, —
Шапур свой начал день; он снова под горой
Был прежде, чем туда примчался райский рой.
Еще заранее, достав бумагу, снова
Он начертал на ней красивый лик Хосрова.
И, услаждая дух, в тени большой горы
Цепь роз опять сплелась для песен и игры.
Посрамлена луна, лишь спало покрывало —
Египетская ткань, что их полускрывала.
Как будто нехотя вошли в игру. Росло
Веселье медленно, — ив пляске расцвело.
Но только увлеклись они живой игрою, —
Над ними начал рок шутить своей игрою.
Едва Ширин свой взор приподняла опять, —
Дано ей было вновь Хосрова созерцать.
Глядит: ее души затрепетала птица,
Язык утратил речь. Иль этот лик ей снится?
Для опьяненного немного нужно сна.
Дал глине горсть воды — насыщена она.
Зовет она подруг: «Что там? Что значит это?
Игра моей мечты? Игра теней и света?
Картину дайте мне». Рисунок скрыли вмиг.
Но солнца не укрыть! Кто сей забудет лик?
И девы молвили: «Здесь духи смяли травы.
Поверь, им не чужды подобные забавы».
И утварь подняли, стремясь от мнимых гроз,
И луг испуганно очистили от роз.
Шапур в третий раз показывает Ширин изображение Хосрова
Вот Анка черная, исполненная гнева,
Зерно лучистое в свое внедрила чрево,
Вот гурии в степи, что Анджарак зовут,
Вновь обретя покой, вино тго чашам льют.
В хмелю, меж трав степных, заснули девы наши,
У ножек — базилик, в руках — пустые чаши.
День поднял голову из тканей мглы. Конец
Луне пришел. Весь мир златой надел венец.
И венценосные на троне бирюзовом
Вино преподнесли его испить готовым,
И мчатся в монастырь — он звался Перисуз, —
В день путь свой совершив, ни в чем не зная уз.
И там, где небеса как цвет глазури синий,
Бродили, протянув узор волнистых линий,
Как души мудрецов — зеленые ковры,
А воздух — ласковость младенческой поры.
Прохладный ветерок приятней ветров рая,
Лужайка в лютиках от края и до края.
Каменья словно храм; обвили их вьюнка.
Причесывая луг, струятся ветерки.
И говор горлинок и рокот соловьиный
Меж пламенных цветов сплелись в напев единый.
Пернатых волен лёт, не страшно им людей,
Порхают радостно меж трепетных ветвей.
Две пташки здесь и там, прижавшись друг ко другу,
Дают пример цветам, дают отраду лугу.
На луг пришел Шапур, и для услады глаз
Хосрова светлый лик он создал в третий раз.
Узрев безбурный луг под куполом лазури,
Здесь гурия вино решила пить меж гурий.
И вновь увидели красавицы глаза
То, чем смирилась бы души ее гроза.
Она поражена подобной ворожбою,
Уж дев играющих не видит пред собою.
Сосредоточен взор, встает она, идет,
Изображение в объятия берет.
Ведь в нем отражено ее души мечтанье,