В тринадцать лет она сбежала в Манилу, где устроилась работать в ресторан за 10 долларов в месяц. Хозяева заведения приютили девочку у себя, где она и прожила все время, оставшееся до замужества. Достаточно поздно (по местным, разумеется, меркам) – в девятнадцать лет – она вышла замуж и родила дочь. Но брак не сложился. Девочка осталась с бывшим мужем на Филиппинах, а Кристин поехала в Корею – пытать свое счастье.
Оказывается, в мой второй приезд мы были в тауне почти одновременно: я работала в «Стерео», а она – в баре через дорогу. Там же, в том самом баре, она и познакомилась с будущим мужем-корейцем. По каким-то причинам прямо сейчас перевезти к себе ребенка от первого брака она не может, поэтому просто ждет, когда дочка достигнет совершеннолетия и сама сможет переехать жить к матери. Ее девочке сейчас уже почти шестнадцать, так что ждать осталось недолго. Несмотря на то, что Кристин регулярно снятся кошмары, связанные с детством и так называемой мамой, она продолжает исправно посылать ей деньги и вещи. Такой уж она человек, и иначе – не может.
Едва завидев меня, Чуян просияла и кинулась обниматься:
– Ну, наконец-то! Мы уже заждались!
От нее за версту несло алкоголем, хотя времени было всего девять вечера.
Шпик писал мне, что она начала много пить и в беспамятстве частенько могла потратить всю ресторанную выручку, угощая случайных приятелей: многие уходили, не расплатившись, так как «кассир» (коим она и была), пьяный спал тут же, на одном из диванов.
С трудом отлепив от себя Чуян, я принялась расталкивать Шпика:
– А ну вставай! Что это еще такое?! Я, понимаешь, в такую даль ехала, а ты спишь! – громко возмущалась я.
– Иди на фиг, – отмахнулся Шпик, едва приоткрыв один глаз, и устроился на диванчике поудобнее. По лицу его пробежала счастливая улыбка, которую не могло скрыть даже старательно изображаемое безразличие.
Долго так притворяться он не смог, и уже через минуту встал и крепко обнял меня:
– Наконец-то! Я даже выходной взял, чтобы тебя ждать. В «Лобос» названивал каждые пять минут, так что под конец Рита даже попросила меня не звонить больше. Почему ты так долго?
– Так снег вон какой! Сама ехать устала… А где моя текила?! – вспомнила я о символе своего возвращения.
Шпик тут же направился к бару и с самого верха достал ничем не прикрытую рюмку. На поверхности алкоголя плавал толстый слой пыли.
Я залпом выпила.
Вкус был немного подпорчен долгим стоянием на открытом воздухе, но не могу не признать, что все-таки было приятно: даже когда надежды на встречу почти не осталось, меня все равно ждали.
Большинство приятелей были заранее предупреждены о приезде, поэтому мы со Шпиком не мешкая отправились в «Лобос», назначенный местом общего сбора.
Несмотря на задержку в пути, все дождались. Кевина среди них не было (впрочем, его я и не предупреждала).
– Привет, – по-русски поздоровался Шон. Да-да – тот самый друг моего бывшего мужа.
– Привет! – так же, по-русски, отозвалась я. – Учишь потихоньку?
Шон мне как-то писал, что занялся изучением русского. Он почему-то всю жизнь с огромным благоговением относился к нашей стране, а в особенности – к ее попытке построения коммунизма («Но ведь идея-то, согласись, хорошая!» – до сих пор пытается убедить меня он).
– Учу. Я говорю по-русски, но только немного, – опять же на языке моей Родины произнес он.
– О! Совсем неплохо, – похвалила я.
– Ты со мной позанимаешься? – попросил он, но уже по-английски. – Я очень хочу выучить русский.
– Конечно!
Я была счастлива видеть всех снова. Господи, как же сильно, оказывается, я соскучилась по этому захолустью, по американцам, по бесшабашности, и даже по этому бару!
Посидев в «Лос Лобосе» около часа, мы решили заглянуть и в другие клубы.
Ким был явно расстроен тем, что вместе со мной ушла и огромная толпа, но мне было слишком весело, чтобы думать об этом. Мне просто хотелось приятно провести вечер с друзьями, прежде чем приступить к работе.
После двенадцати все уехали на базу.
Мы со Шпиком еще часа два просидели в его ресторанчике за болтовней, и лишь после этого я отправилась к Тане – отсыпаться с дороги.На следующий день Ким показывал мне арендованную квартиру.
Я угадала – она действительно находилась в двадцати метрах от его дома и представляла собой однокомнатную клетушку с закутком, который лишь условно можно было назвать кухней: туда едва уместилась раковина и тумбочка для посуды.
В комнате не было ничего, кроме лежащих на полу двух одеял.
– А мебель-то будет? – озадаченно уточнила я.
– Да. Завтра привезут, – хмуро пообещал Ким.