Поэтому дальше развивать тему «отцов» и «дочерей» я не стала, вернувшись от эмоционального аспекта наших отношений к вещественному:
– Я, Рита, попробовала однажды тут ночевать – наутро все тело болело. Да ты сама посмотри: разве можно здесь спать?
– Ишь ты! Все-то тебе сразу надо, – ухмыльнулась она.
– А мне много не надо, только кровать. Неужели это так трудно?! Ким обещал на следующий же день привезти, да так и везет до сих пор. А ведь у нас в тауне даже офис есть, где мебель в аренду сдают!
– Так он потому и не везет, что ты здесь не ночуешь.
– Да что за детский сад! Вы меня наказывать, что ли, будете? Ага, еще в угол поставьте! Будут условия нормальные – буду здесь ночевать, а как собака – на полу – спать не буду! – отрезала я.
– Ладно, я поговорю с ним, – неуверенно пообещала Рита и направилась к выходу.
Через полчаса я тоже решила пройтись и, одевшись, вышла на улицу. Снега кругом было – по колено.
Во дворе мне встретился Ким, отдыхавший от разгребания сугробов опершись на лопату. Он взглянул на меня хмуро, но ничего не сказал.
– Так мне что, чемоданы собирать, или как!? – уточнила я, прекрасно зная, что никуда он меня не отпустит и вопль «ты уволена!» был исключительно в воспитательных целях.
– Что ты?! Нет, конечно! – замахал он руками. – Сегодня в пять приходи.
– Так в чем проблема у нас?
– В том, что ты ушла к конкурентам, когда у нас еще были клиенты.
– Понятно, – равнодушно кивнула я, решив не ввязываться в очередной бессмысленный спор.В баре был пока всего один посетитель – здоровенный парень лет двадцати пяти. С грустным лицом он меланхолично гонял шары по бильярдному столу.
– Компанию составить? – предложила я, закончив мыть пол и вытирать пыль со столов.
– Конечно! – обрадовался он. – Меня Тим зовут.
– Кэт, – представилась я и взяла кий.
О себе Тим рассказал, что в военных ходит совсем недавно, а до этого работал в цирке.
– Не клоуном, надеюсь? – легонько «поддела» я.
– Нет, – улыбнулся он. – Факиром и дрессировщиком.
– Круто! – искренне восхитилась я. – И что, интересно, заставило тебя променять такую увлекательную работу на военную службу?
– Изменений, наверное, захотелось, – пожал он плечами. – Да и платили там мало.
Я про себя удивилась, так как по моим сведениям в Америке меньше военных получают разве что упаковщики гамбургеров в Макдоналдсе, но продолжать расспросы не стала и переменила тему:
– А девушка у тебя есть?
– Нет, – ответил Тим и залился румянцем смущения. – А у тебя парень?
– Тоже нет. Я развелась недавно и замену пока не ищу, – о Кевине я давно позабыла и в расчет наши с ним отношения не брала.
– Понятно. А почему развелась?
– А, гадом оказался. Все, как обычно, ничего особенного, – коротко, не вдаваясь в подробности, ответила я и загнала очередной шар в лузу.
После этого Тим не отходил от меня ни на шаг. Он, так же, как и Санни, и Кевин в свое время, заваливал меня цветами, покупал выпивку в баре, приглашал на обеды…, – охмурял, в общем, по полной программе, пока я, наконец, не сдалась.Почти каждый день я занималась русским языком с Шоном, приносившим с собой неизменный блокнотик, уже порядком подраспухший от записанных в нем слов, фраз и их транскрипций. Учеником он был прилежным, так что учить его было сплошным удовольствием.
Однажды я заметила, что время от времени он как-то странно на меня смотрит, вроде бы собираясь что-то сказать, но каждый раз не решаясь.
Наконец, он решился:
– Я давно хотел тебя спросить…, – начал, было, он, но запнулся на полуслове и замолчал.
Затем набрал в легкие побольше воздуха, посмотрел мне прямо в глаза и заявил:
– Ты мне очень нравишься. Да, я понимаю, ты только что развелась и сейчас, возможно, не самый подходящий момент, но…
– Ты прав, – несколько грубовато перебила его я, поскольку внутренне, для самой себя, уже давно приняла решение относительно невозможности каких-либо других отношений с ним, за исключением дружеских. – Момент действительно неподходящий. Это – во-первых. А во-вторых, насколько я помню, у тебя в Америке девушка есть, которая к тому же на Новый Год сюда собиралась приехать.
– Да, я понимаю, но она не совсем ко мне… То есть, конечно, ко мне, но скорее просто как друг, – залившись румянцем смущения, сбивчиво принялся объяснять он.