– В самом деле, герр подполковник, почему изменился заранее утвержденный план? – задал вопрос молчаливый до сих пор Феликс.
Из пояснений Шерхорна открылась крайне тревожная картина. Ожидалось, что обоз с ранеными доберется сюда с минуты на минуту (до этого их укрывали в глухой лесной деревушке километрах в двадцати). Дорога оттуда частично пролегала по берегу одного из местных озер. Как раз на этом участке немецкий дозор, посланный впереди санитарного обоза, неожиданно столкнулся с небольшим (вероятнее всего, разведывательным) подразделением русских – по-видимому, те пришли на лыжах с противоположного берега замерзшего водоема. Произошло это около двух часов назад. Завязался бой, и раненых пришлось завернуть назад: дорога оказалась перерезанной. Об этом Шерхорну доложил прибежавший на лыжах связной. (Рацией пользовались лишь в исключительных случаях – главным образом для связи с Центром – опасались пеленгаторных установок русских.)
– Ввиду изменившейся обстановки завтра вечером отправим обоз по объездному пути. Это дольше, но безопаснее, – закончил свое сообщение подполковник. – Соответственно, вылет переносится на следующую ночь! Надеюсь, теперь вам все ясно, майор?
– Но у меня приказ вернуться на базу этой ночью! – все еще пытался возражать Герц, которому пришлась явно не по вкусу перспектива задерживаться в советском тылу на целые сутки.
– Как старший воинский начальник, приказы здесь отдаю я! – решительно отрезал Шерхорн.
– В таком случае, я обязан радировать о задержке, – обреченно констатировал летчик и направился к самолету.
– Только покороче, майор, чтобы не запеленговали русские! – бросил ему вслед подполковник.
– Этот русский отряд у озера – откуда он взялся? – с тревогой в голосе спросил Феликс. – Нам не отрежут дорогу на Минск?
– Не беспокойтесь, герр Феликс, некоторое время отсидитесь с вашими людьми на лесном хуторе. Потом отправитесь дальше на восток.
– Долго мы у вас не засидимся – наше задание предусматривает максимально быстрое проникновение в дальний советский тыл.
– Да мы и так уже в их дальнем тылу! Дальше не бывает!..
Произнося последнюю фразу, Шерхорн недобро и, как показалось Феликсу, с какой-то глубоко скрытой душевной болью горько усмехнулся.Глава 2 Приказ Лаврентия Берии
Тремя днями ранее. Москва, Народный комиссариат внутренних дел (НКВД)
1
Проходя по широким коридорам Лубянки, Громов задержался у стенной газеты «Чекист» и среди прочего материала с удовольствием прочитал короткую заметку:
«Коллектив Наркомата сердечно поздравляет нашего старейшего работника, ныне чекиста-смершевца Громова Василия Петровича с присвоением ему воинского звания «генерал-майор»…
…И впредь высоко держи знамя великой партии Сталина – Ленина, будь беспощаден к врагу…»
Не задерживая взгляд на обычных в таких случаях штампах, новоиспеченный генерал дважды перечитал стихотворные строки какого-то местного поэта, помещенные в конце статейки:
«Товарищ Громов, так держать! Грядет Победы час: пора фашиста добивать!»
«Действительно, пора», – усмехнулся и последовал дальше по казенной красной дорожке вдоль обитых черной кожей дверей с белыми оваликами номеров. Ему было приятно, что здесь о нем помнили, хотя прошло уже почти два года как Громова перевели в военную контрразведку «Смерш». Впрочем, в ведомстве Лаврентия Павловича Берии ему приходилось бывать довольно часто – этого требовали интересы службы. Вот и сегодня он прибыл сюда по приказу своего шефа, генерал-полковника Абакумова, для обсуждения некой сверхсекретной операции, о деталях которой ему ничего не сообщили. «Узнаешь на месте от полковника Эйтингера, – загадочно сообщил Абакумов во время короткого телефонного разговора час назад. Многозначительно помолчав, добавил: – Возможно, вас примет сам нарком».
Подойдя к нужной двери, Громов машинально глянул на наручные часы: два пополудни – как и было условлено. Он любил точность во всем, справедливо полагая, что в их специфической службе мелочей не бывает. Постучав для порядка и не дожидаясь приглашения, решительно вошел в кабинет.
– Здравия желаю, товарищ генерал! – с лукавой улыбкой громко поприветствовал его хозяин кабинета, поднимаясь из-за письменного стола и выходя навстречу.
– Да ладно тебе, Наум Исаакович! Что за официоз? С каких это пор ты стал обращаться ко мне по званию – тем более когда мы одни?
– Так ведь то было раньше! А теперь ты у нас генерал, важная шишка!