Первым проснулся Лимиус.
— С добрым утром малыш! — Улыбаюсь я.
— А оно доброе? — Трет спросонья он глаза.
— Очень надеюсь на это. — Отвечаю я.
— Давай остальных поднимать что ли. Да надо дальше идти.
— Поесть бы чего.
— Ну, извините, — развожу руками, — нема ничего!
Он вздыхает и толкает Шоколадика. Джери тоже просыпается сразу как только ее будят. Гриня тот вот долго просыпался. Пока его будили Шоколадик какой-то травы смотрю, набрал.
— А это что? — Спрашиваю.
— Так есть то, надо чего то. — Он удивляется. — Вот ее и едим.
— Ну, — я пробую и отвернувшись выплевываю, — если можете такое есть, то да…
Я точно не смогу такое есть. Разве Грине вот еще предложить.
— Гряня будешь? — Спрашиваю его пихая под нос траву.
Гриня с удовольствием уминает. Лимиус пожевал, пожевал и тоже плюнул, как и я. И мы с Лимиусом с грустью смотрим, как все уминают эту травку.
24
Днем мы выбрались на небольшую поляну.
— Отдыхаем здесь. — Говорю устало опускаясь на траву.
Котики присаживаются рядом. А Гриня смотру взлетать собрался.
— Ты куда? — Спрашиваю его.
Он мордой покрутит и свистит тихо.
— На разведку?
Гриня кивает и взлетает.
— А он не потеряется? — Слышу Джерри.
— Нет, маленькая моя, он только посмотрит и вернется. Может наших кого найдет.
Лимиус присаживатся рядом со мной. Раздается голодное урчание в животе.
— Это у тебя или у меня? — Спрашиваю я.
— У меня. — Печально отвечает Лимиус.
— Может все ж надо было тебе той травки поесть.
— Ты же ее сама пробовала. Она не съедобная.
— Ладно мы что-нибудь придумаем. Отдохни пока. Вот Джерри с Шоко калачиками свернулись и спят. Поспи тоже. Я покараулю.
Лимиус тоже свернулся калачиком.
Я ведь только всех нашла, — думаю, и вот опять всех потеряла. Ну как же так-то! Несправедливо совсем. Ну а кто тебе, Элечка, вообще обещал что все хорошо то будет.
Вдруг раздается свист.
Боже это че? Опастность? Или как?
Я вскакиваю. Всматриваюсь в высь. Гриня показался на горизонте и чего-то тащит в лапах. Он чего-то нашел. Наши мешки что ли?
И точно. Гриня притащил наш мешок. Тот что мама несла.
Значит она где-то рядом?! А с мамой что?
Как же плохо что я тебя не понимаю то Гриня!
25
Пока ребята отдыхают я разбираю мешок.
Ну, точно это мамин. Покрывало вот. Копченый кролекрыс и фруктов немного. Воды нет. Наверное выпала где-то. Мешок открытый Гриня принес. Да, воды бы не помешало. Или бы мелкие те фруктики, после которых пить не хочется. Надо было нам воду пить сначала, а не фрукты есть! — Ругаю я сама себя. А с другой стороны вода тоже ведь нужна была. Мало ли, вот рану мне промывали, например. Точно, у меня же рана на груди есть. Или была? Не болит ведь. Я и забыла даже о ней. Заглядываю, точно нет ничего почти. Так еле заметное пятнышко. Дед все ж подлечил.
— Ладно. — Протягиваю Грине фрукт. — Поешь хоть, добытчик ты наш!
Гриня берет и жует. Потом вдруг замер.
— Ты чего?
А Гриня плюет косточку.
— Ой прости, я забыла что они с костью. Все время путаю с земными.
Вот и сейчас. Фрукт очень похож не земное яблоко. Но у него не как у яблока серединка с мелкими семечками, а одна довольно-таки большеватая кость.
— А косточку мы с собой возьмем. — Говорю я подбирая ее. — Эти фрукты очень напоминают мне о земных яблоках. А мешочек с семенами я потеряла, впрочем, как и большой мешок с едой. Так что собирать буду семена снова. И я завязываю косточку в уголок покрывала.
— Вот теперь не должна потерять.
У меня урчит в животе.
— Подъем! — Кричу я.
Все сразу вскакивают.
— Ой, ну что вы так сразу вскакивать то. Я просто есть вас разбудила. Пока все тихо.
— Еда? Откуда? — Лимиус принюхивается.
— Гриня нашел. — Говорю. — А запаха нет. Видишь дедова сумка все еще работает.
Шоколадик и Джерри набросились на фрукты. Мы же с Лимиусом на кролекрыса.
— А это ведь не деда мешок? — Спрашивает Лимиус жуя.
— Не-а, — отвечаю тоже жуя, — ма-мыы.
— А сами они где?
— Не знаю…
26
Ночевали мы на этой же поляне. Гриня слетав еще раз вернулся не с чем. А мы не в состоянии были куда-либо идти. Дежурили по очереди все. Утро выпало встречать мне. Разбудив всех, разложила еду.
— Ну вот, давайте завтракаем и пойдем дальше.
Так и сделали. Мешок с припасами Лимиус вызвался нести сам.