Разобравшись таким образом с единственной неприятной темой, мы с Ойхо больше к ней не возвращались и получали от ежевечернего трепа, сопровождаемого легким флиртом, вполне ощутимое удовольствие. Ситуация претерпела некоторые изменения лишь к вечеру четвертого дня. Через час после ужина я привычно отправилась помучить несчастную грушу, но не успела даже толком перчатки застегнуть, как в зале появился Мигель Сан-Пьере собственной персоной. Заметив меня, он на секунду замер, затем решительно двинулся к ближайшему тренажеру и принялся яростно его терзать. Я проделывала все то же самое с боксерской грушей. Через четверть часа оппонент сменил объект насилия, решив нагрузить другую группу мышц, и мне показалось забавным последовать его примеру. Мы продолжали истязать свои тела и корабельное спортивное оборудование, время от времени зорко поглядывая, не выказывает ли противник признаков усталости.
Рассудив, что так будет честно, в следующий раз я первая перешла к другому тренажеру, юный мафиози тут же повторил мой маневр. Испытания на прочность продолжались долго, очень долго, все мое тело ныло от напряжения, но не сдаваться же… Противника, по всей видимости, одолевала та же мысль. Спасение пришло неожиданно: в зале появилась женщина, облаченная в корабельную форму, с пылесосом-автоматом в руках. С изумлением взглянув на пару идиотов, она тоном, не оставляющим места для возражений, категорически велела нам немедленно отправляться восвояси, дабы она могла спокойно произвести уборку. Мы ухватились за сей приказ, как утопающие за соломинку, даже меня поразила скорость, с которой горе-спортсмены покинули помещение. Оказавшись за дверью, мы с юным мафиози глянули друг на друга исподлобья и синхронно удалились в диаметрально противоположных направлениях.
Вернувшись в каюту, я обнаружила, что часы показывают вполне подходящее время — ровно пять утра. Если учесть, что ужин был в девять…
— Да, девушка, вы рехнулись. Завтра утром кто-то будет стонать и охать, — честно предупредила я свое отражение в зеркале и отправилась принимать горячую ванну в надежде хоть как-то уменьшить последствия грандиозного умопомрачения.
Хм… (это с утра)… предположим, что горячая ванна помогла. Тогда без нее я была бы не в состоянии даже с кровати сползти, так что ли? Этот жизнерадостный вывод был сделан после того, как, продрав глаза, я, кряхтя и постанывая, минут за десять доковыляла до ванной комнаты и вновь завалилась в горячую воду. Примерно час я осторожно разминала ноющие мышцы, затем признала свое поражение, вылезла, кое-как вытерлась и запросила о помощи.
Через пять минут в каюту влетел вызванный мной Ойхо, на лице которого читалась откровенная тревога.
— Что случилось?
— Ничего страшного, не переживай так, — поспешила я его успокоить. — Просто одной не очень умной девице жизненно необходим сеанс массажа.
— Да? — Он озадаченно наморщил лоб. — Так что все же случилось?
— Немного перезанималась в спортзале, — сообщила я, скинув полотенце и оставшись в довольно откровенном купальнике. — Спасешь?
— А у меня есть выбор? Не бросать же тебя здесь одну, слабую и беспомощную.
— Но-но! Не такая уж я и беспомощная.
— Можешь поднять стул одной рукой?
— Хорошо, уговорил. Слабая, беспомощная неумеха. — Я кое-как опустилась на кровать. — Приступай, а…
Ойхо с готовностью принялся разминать мою спину, видимо решив начать с большего, а потом переходить к разным мелочам вроде икр, я же закусила губу и жалобно поскуливала в подушку.
— Нэтта?
— У…
— Мне казалось, что ты в хорошей физической форме.
Я вздохнула.
— Правильно казалось.
— Как же ты умудрилась довести себя до такого? — В его голосе сквозил неподдельный интерес.
Я решила сказать правду.
— Понимаешь, мало кто выдержит семь часов тренажеров в изматывающем темпе. Хотя одного такого ненормального Геракла я знаю.
— Сколько?! — От изумления Ойхо сдавил мои несчастные плечи слишком сильно, и я завопила. Затем отдышалась и повторила:
— Семь часов.
— Господи… А если не секрет, зачем? Помявшись, я выложила Ойхо мою незатейливую историю.
— Детский сад, штаны на лямках, — констатировал он, без всякой нежности впиваясь пальцами мне в бедра. — Хотя на тебе в данный момент их и нет. Тебе голова зачем?
— Как… я в нее кушаю, — повторила я старую шутку, но Ойхо, похоже, ее не слышал.
— Ну и бестолочь. Теперь же неделю будешь в себя приходить.
— Тут ты ошибаешься, — порадовала я спасителя. — Уже к вечеру приму приемлемое состояние.
— Уверена? — переспросил он недоверчиво. — Посмотрим.
Закончив спасение утопающих, Ойхо удалился, оставив меня размышлять о своих ошибках в одиночестве, правда, чувство сострадания в нем не уснуло и обедом он меня обеспечил, а на ужин, выполняя обещание, я хоть и весьма неторопливо, но уверенно прихромала совершенно самостоятельно. Схомячив же куриные рулеты с сыром и грибами, я почувствовала себя вполне живой и способной на подвиги и, решив это отметить, направилась в бар.
Локальный праздник оказался омрачен наличием у стойки вполне живого Мигеля. Убедившись, что, хотя он меня и заметил, устраивать скандал не собирается, я заказала бокал любимой пина-колады и расположилась за столиком, боком к вчерашнему противнику. Обстановка сложилась на редкость мирная — он лениво потягивал виски, искоса на меня поглядывая, я же с удовольствием потребляла свой напиток, отвечая ему тем же.
Идиллию прервало грубое постороннее вмешательство в лице начальника службы безопасности лайнера. Появившись в баре, он подошел к мистеру Сан-Пьере, после чего тот встал и с озадаченным выражением лица двинулся за бесстрастным японцем к выходу. Пару секунд я потратила на разъяснительную беседу с внутренним голосом, напоминавшим мне, любимой, в какой переплет я угодила четыре месяца назад, позволив любопытству возобладать над здравым смыслом, но, как обычно, не удержалась и, прикинувшись неслышной тенью, захромала вслед за мужчинами.
Лифтом они пользоваться не стали, и я успела увидеть, как за ними захлопнулась дверь каюты. Рядом с ней очень удачно располагался план корабля, и я с самым невинным видом пристроилась в зоне слышимости, весьма правдоподобно имитируя живой интерес к почти наизусть выученной схеме.
В каюте же шел оживленный разговор между начальником службы безопасности и Мигелем.
— Сожалею, сэр, но ко мне поступила очень неприятная информация, с которой следует разобраться. У одной из пассажирок пропали драгоценности, и свидетели утверждают, что видели вас выходящим из дверей ее каюты.