— Почему это мой? — возмутилась я.
— Потому что! — припечатала Нюська, и я едва не выругалась: ну не может же она думать, что Шариков раскается, осознает и правда за ней приедет. Или может?
Нет, чтобы обратить внимание на этого пострадавшего! Или там и внимания-то обращать не на что, кроме роста?
Я сунулась посмотреть. И обмерла.
Там было, еще как было на что обращать внимание! Нюськину любовь к изящным блондинам я никогда не разделяла, зато всегда питала слабость к брюнетам — а тут, прямо на моей кровати был самый жгучий брюнет из брюнетов! Да еще южного и, пожалуй, восточного типажа, высоченный и спортивный. Его даже не портила основательная побитость и абсолютно идиотская одежда.
«Хм, может, он слепой?» — слабо понадеялась я, ибо полагала, что розовую рубашку с рыже-зеленым клетчатым пиджаком может надеть либо слепой, либо в самом деле идиот.
Но теперь понятно, почему Нюська не желает признавать ЭТО своим!
— Ладно, допустим, — нехотя проворчала я. — В конце концов, это же ненадолго, да? Подлечим и выпнем. Кстати, если хозяйка спросит, почему у него морда разбита, что скажем?
— Нажрался, — уверенно ответила Нюська и приложила ко лбу жертвы тампон. — По пьяни упал с крыльца, ты видела, какое тут крыльцо?
— Мой мужик — слепой пьяница. Нормально, — вздохнула я. — Надеюсь, он хоть морду мне не бьет. Давай его разденем, что ли. Надо ж глянуть, может, у него ребра сломаны. И вообще, он грязный, как танк, а это была моя постель. Я на ней спать собиралась.
Почив тяжким вздохом память безвременно почивших простыней, я взялась осторожно стягивать с него пиджак. И нащупала что-то во внутреннем кармане.
— О, паспорт! Сейчас узнаем, кого это мы подобрали, — пробормотала я, раскрывая синий — а значит, украинский — документ…
С фотографии на меня смотрел ОН. Вот так, большими буквами. Не просто красивый мужчина, а такой, что снять трусы и отдаться. Тонкие черты, темные глаза-маслины в длиннющих ресницах, сильный подбородок, выразительные губы…
Я невольно перевела взгляд на оригинал — и снова вздохнула. Испортить такую красоту! Но ничего, отмоем, подлечим… Хотя такой экземпляр наверняка женат. Надо проверить.
Опустив взгляд в паспорт, я чуть не икнула. Что, вот прямо так его и зовут?
— Фарит Хаттабович Аравийских, — вслух прочитала я и не удержалась, хрюкнула. — Гражданин незалежной… ы!
— Тебе бы все ржать, — фыркнула Нюська.
— Не мне… ы… Хаттабыч… — я уже ржала, как лошадь. — Сама… глянь!
И протянула украинскую паспортину Нюське.
Та неверяще глянула сначала в паспорт, потом на Фарита ибн Хаттаба Аравийских и тоже заржала. Как лошадь.
Мы так ржали, наверное, минут пять, и не могли остановиться. Нюська даже паспорт уронила, бедная, и схватилась за животик. А я утирала слезы и дрожала. Ржач-то ржачем, но до меня только сейчас начало доходить, в какое дерьмо мы с Нюськой чуть не вляпались. Ведь Хаттабыч — мужчина не мелкий, два-три алкаша бы его не запинали. Да и голоса у них были не особо и пьяные. А значит… значит…
Значит, дуракам везет. То есть дурам, две штуки.
— Хорош реветь, — в последний раз икнув от смеха, велела Нюська. — У нас пациент с черепно-мозговой, а мы тут… Раздеваем, осматриваем, вывихнутое вправляем! Сломанное…
— …отрезаем… — тупо пошутила я.
Нюська не обратила внимания, она снова была серьезна, собрана и внимательна. Совместными усилиями мы раздели и разули нашу украино-арабскую находку (неженатую, на соответствующую страницу паспорта я все же успела глянуть), грязное и драное шмотье я сунула в пакет, а паспорт положила на комод. Туда же отправился и крестик на цепочке. Дорогой, очень элегантного дизайна, совершенно не вяжущегося с кричаще-безвкусным шмотьем. Но черт с ним, со шмотьем. Главное — с арабской мордой лица.
Обдумывание этой странности я отложила на потом. Не то чтобы я могла чем-то серьезно помочь Нюське, кроме принеси-подай-подержи-помой. Просто… ну… Это она — хирург, и голый мужик на столе для нее не более чем пациент. А для меня, и тем более такой!
Да. Я залипла. У меня, между прочим, уже два месяца как нет постоянного любовника. То есть никакого нет. Так что могу я хоть посмотреть? Ладно, не просто посмотреть, а полюбоваться. Редко встретишь мужчину с настолько великолепным телом. Не только генетически великолепным — рост, широкие плечи, длинные ровные ноги… хм… не только ноги, да… короче говоря, он явно за собой следит. Причем не тупо качается в тренажерке, а занимается легкой атлетикой. Мышцы четко прорисованы, но не перекачаны, ни грамма лишнего жира — но и не пересушенная мумия, как бодибилдеры перед показами.