— Родня, небось? Тоже клад ищешь?
— Ищу, но не клад, а документы, — не стал юлить Грег. — От немцев наверняка что-то осталось. Вы же видели, как они уходили?
— Видела, что ж не видеть. Сама в них шмаляла. Мне дядь Гриша шмайсер дал, я их с дуба… видали дуб у ворот? Там развилка такая. Удобная. Вот я с ней и того. Двоих сук! А третий убег…
Дальше старая партизанка добавила матерную тираду, из которой Лоуренс мало понял, кроме того что догнала бы — голыми руками убила за теть Нату.
— Хошь шмайсер покажу? Но с собой не дам. Нельзя в наше время бабе одной, да без шмайсера.
— Конечно! — загорелся Грег. — А сфотографировать дадите? Может, у вас еще чего осталось?
— Что б и не осталось, — пожала плечами старая партизанка. — Там-то мужики все растащили, да я мелкая была, быстрая. Что доперла, все наше стало. Мы с мамкой-то одни остались. Вона, керосинка хорошая. До сих пор работает, — кивнула она на блестящую керосиновую лампу, стоящую на полочке. — Ножик еще складной, хитрый такой. У офицера был, я его песочком оттерла.
Так, рассуждая, как хорошо речной песочек берет кровь, она открыла дверь в кладовку и сунулась туда, чем-то гремя.
Пока она отвернулась, Лоуренс снова переглянулся с Грегом, а потом поймал такой взгляд Яны… Ух, какой взгляд! Не хуже шмайсера.
Что ж. Если сестры Преображенские приехали не только посмотреть на усадьбу, но и поискать древний клад, то вряд ли поверят, что ни ему, ни Грегу тут ничего кроме документов Аненербе не нужно.
— Блогер, значит, — тоном «ни на грош тебе не верю» прошептала Яна.
— Не пали контору, — одними губами ответил Лоуренс и притянул ее к себе.
Яна немного посопротивлялась, но быстро сдалась и прижалась к его плечу сама, грустно вздохнула.
— Брехло ты, Аравийский. Вот зачем, а? У тебя Грег есть.
— Нет у меня… Черт. Ян, мы нормальные оба. Честно. Могу предъявить доказательства.
Яна порозовела ушками, засопела и прижалась к нему теснее. И бросила взгляд на Грега: не ревнует ли? Лоуренс тоже бросил на него взгляд, яснее ясного говорящий: одна шуточка на эту тему, дружище, и сам, лично, закопаю тебя под малиной.
Тем временем Клаудиа достала из кладовки и поставила на табурет плоский темно-зеленый ящик с металлическими полосами и выбитой на крышке маркировкой из дюжины букв и цифр. Грег оживился, потрогал маркировку и прошептал под нос:
— Восемнадцатая особая дивизия СС… Восточная группа войск… Сорок второй год…
— Орднунг быть должон, — со сложным выражением лица сказала партизанка Клава и открыла ящик, развернула промасленную кожу. — Хорошая машина. Николаич из него как-то медведя завалил. Ходил зимой семьдесят третьего, козла Дунькиного перепугал так, что тот в завязку ушел аж до самой Перестройки.
Лоуренс уважительно присвистнул. Не столько в адрес оружия, сколько партизанки Клаудии. В восемьдесят с лишним лет сохранять ясный рассудок и содержать трофейный шмайсер готовым к стрельбе — заслуживает… да. Заслуживает.
А как молодо засияли ее глаза, когда Грег позвал ее фотографироваться с этим шмайсером! Фотографировал Аравийский, он же тут блогер. И одну партизанку, и с Грегом, и с Яной, и втроем. Даже сделали несколько кадров вчетвером, прослезившейся от умиления Клаудии «на память».
— Жаль, Нюсеньки нету, — вздохнула партизанка, прижимая к себе шмайсер нежно, словно младенца. — Неужто не знаком? А говоришь, друзья!
— Да как-то случая не было познакомить…
— Но Аравийский мне много о Нюсе рассказывал, — поддержал легенду Грег.
— Ну значится завтра и приходи. Фотки принесешь и с Нюсенькой познакомишься. Красивая девка и дельная, цельный хирург!
— А как же Митенька, баб Клав? — не удержалась от шпильки Яна.
— Так и не женаты пока, чай, — невозмутимо пожала плечами партизанка. — Гуляйте, пока гуляется. Дело молодое. Эх… вот помнится в шестидесятых был один поляк… А этого не записывай, милок, не надо. Твоей истории это не касается.
Грег понимающе усмехнулся и пообещал привезти распечатанные фотографии, и прислать на мыло статью, когда его работа выйдет.
— Пришли-пришли, — покивала Клаудиа. — А то ж. Ты приятеля-то проводи, дорогу покажи. Что-то притомилась я…
Притомилась-то притомилась, а Яну уцепила за рукав, чтоб осталась. И, стоило Аравийскому с Грегом отойти на полдюжины шагов, громовым шепотом заявила:
— Шпиёны. Как есть шпиёны. Оба.
— Думаете? — с тоской переспросила Яна.
— А то ж! У меня глаз наметанный. Так что нос повесила, а? Шпиён нынче профессия уважаемая, денежная. Бери и не думай!
— Аравийского брать? — уже веселее уточнила Яна.