Может быть, именно поэтому. Я чувствовала его уверенность — во мне, в том, что я справлюсь. И заражалась ею. Ну и еще мне было слишком хорошо после двух оргазмов, чтобы бояться. Эндорфины сделали свое черное дело. Да и адреналина в организме уже не осталось, весь вышел.
Так что эти десять километров мы преодолели всего-то за десять минут, и последние пять уже шли со вполне приличной скоростью. Правда, с водительского сиденья меня снова снимали на ручки… но скорее потому что иногда побыть слабой нежной женщиной просто приятно. И на ручках он меня носит вполне достойно. Одобряю.
Лоуренс
Предложение «выйти, покурить» прозвучало ненавязчиво и вовремя — когда две сестрички-блондинки заели стресс не удивление вкусным шашлыком и удалились припудрить носики.
Лоуренс, пребывающий в нирване, согласился. Хоть за шашлыком о политике и прочих невкусных материях и не говорили, но из кое-каких фраз майора и его приятеля Вована следовало, что виновного в нападении на Аравийского они знают. И с удовольствием сдадут, ибо конкурент проклятый.
Разумеется, не при милых дамах. Своего ангела Яну Лоуренс намеревался держать как можно дальше от криминальных дел. Даже если она обидится на недоверие.
Так что Вована оставили присматривать за дамами, а сами вышли на крыльцо забегаловки. Прикурили. Вообще-то Лоуренс этим делом не баловался, но разговора ради можно.
Несколько секунд рассматривали друг друга, глаза в глаза.
— Так вот ты какой, Аравийский. А по фоткам в сети не узнать.
Лоуренс пожал плечами. Немудрено. Сейчас и дело другое, и образ другой. Без камуфляжных полос на морде. Майора опознать было проще — он не особо изменился. Снайпер был, снайпер и остался.
— Рановато ты в отставке, майор.
Русский хмыкнул и передернул плечами, ясно выражая свое нецензурное отношение к бывшему начальству.
— Лучше раньше, да живым. А ты все там же?
— Нет. Но связи остались, если ты об этом. И я рад знакомству.
— Я тоже, — кивнул майор. — Как-то там случая не выдалось представиться по-человечески.
Несколько секунд они молча смотрели на проезжающую фуру. Все равно грохочет так, что ни слова не слышно. Тут стреляй — никто не заметит.
И, похоже, подумали об одном и том же. Что на этот раз от них никто и не требует стрельбы. Слава Господу.
Помнится, когда они держали друг друга на мушке пять с половиной часов, Лоуренс тоже не раз благодарил Господа — за то, что русский больше не стреляет. Хоть у него стопроцентно приказ «противника в живых не оставлять». Не нарушь его оба, так и остались бы в Сирии. Трупами на радость некоей группе экстремистов, за которой по большому счету охотились оба.
И только Господь знает, как Грегу удалось из Англии выяснить, кто тот ублюдок, что поцарапал Лоуренсу бок и не позволяет головы поднять. Пять часов. На палящем сирийском солнце. Был бы Лоуренс чистокровным англичанином — сдох бы. И не будь у него друга Грега, готового похерить все инструкции ради дружбы — тоже сдох бы.
Впрочем, если бы русский не держал телефона в кармане, не ответил бы на вызов или просто строго следовал инструкциям — результат был бы тот же. А так…
Они успели договориться в последний момент. Еще бы несколько минут, и все закончилось бы совсем иначе. Уж точно не медалью и внеочередным званием для Лоуренса. За провалы званий не дают даже посмертно.
А русский, получается, ушел из Аквариума в тот же год. Без медали и звания, за три года до законных сорока пяти. На этот раз Грег пробил его за пять минут, с именем и званием это не проблема. Конечно, если бывший начальник желает сохранить дружбу с бывшими подчиненными, ныне личной СБ лорда Говарда. А он желает. И даже интересуется, не требуются ли корпорации «Драккар» полковники в отставке.
Полковники, может быть, и не помешали бы. А действующие ублюдки по душевному призванию — нет. Что Грег озвучивать вот так в лоб не стал. Бывшее начальство, еще не вышедшее в отставку — знакомство очень полезное. Даже если ублюдок.
А вот с экс-майор Саргисяном, уроженец города Энска, друг и помощник депутата Дмитрия Нагого — похоже, что нет. Не дерьмо.
— Я знаю ребят, которые тебя не добили, — продолжил разговор майор, едва фура проехала. — Везучий ты, Аравийский, сил нет.