В текст я уже заглянула с куда большим интересом — и порадовалась, что уже допила и чай, и коньяк, и еще раз коньяк, да кто ж его считает!..
«…Итак, моя леди, позвольте вам преподнести этого изумительного, породистого, исключительных достоинств барана.
— Барана?.. — моя реальность грозила рассыпаться к чертям собачьим.
— Барана. Натурального сицилийского барана, моя леди, — очень серьезно кивнул мой лорд и распахнул дверь, за которой стоял…»
Я скользнула взглядом дальше по странице и натурально поперхнулась, закашлялась, но от строчек не оторвалась. Там было такое, такое… с розгами и наручниками, теми самыми, розовыми в стразиках, то есть в бриллиантах. И применяли эти розги и наручники к барану сицилийскому, натурально гениальному…
— Ну что там? Янка! — обиженно пихнула меня Нюська.
— О, тут такая инструкция по воспитанию непризнанных гениев! Вот послушай.
И я начала читать это вслух, а Нюська — слушать, под коньячок отлично зашло. Некоторые, особо полезные в деле воспитания гениев места она даже перечитывала сама, ну к примеру там где рассказывалось, как правильно выпороть вредного козла, чтобы кровь прилила куда надо и активизировалась умственная деятельность.
— Не поможет, но попробовать бы стоило, чисто ради процесса, — резюмировала я.
— Воплей было бы… — мечтательно протянула Нюська и прикончила последнюю рюмку коньяка. — Надь Пална бы прибежала…
— И добавила Шарикову от себя лично, с горкой. Что-то сдается мне, твой Шариков это и сам не читал. Увидел что-то модное, розовое и со словом «леди»…
— Чихать! Я хочу быть настоящей леди и делать «это»! — заявила Нюська, сверкнула глазами… и поникла. — Но он уше-е-ел! А я даже наручники не купи-и-ла-а! В стразика-ах! Роматишные-е!
— Не в стразиках, а в брильянтах. И вообще, что за глупость, покупать, когда я и самом могу такие! Этому ее милорду надо было у меня заказать, я б еще лучше сделала!
— Не-ет, ты б его посла-ала. Потому что это гла-мурная по-шлость, вот, — четко, почти по слогам выговорила Нюська и гордо на меня воззрилась, мол, она совсем не пьяная. Вот ничуточки.
— За такие бабки, Нюсь, я и гламурную пошлость готова наваять, и розовой ленточкой ее перевязать.
— А у нас кляпа нет! — вдруг сообразила Нюська и тут же вскочила. — Надо розовый, сердечком! Чтобы как у леди! Идем, купим кляп!
— Да ты рехнулась, мать! — возмутилась я, но вскочила. Такой цирк пропустить? Да я в жизни себе не прощу! — Опять на Шарикова деньги тратить? Что мы, сами кляп не сделаем? Как в лучших домах Лондону и Парижу, шелковый, сердечком! Ну-ка где там Шариково барахло? Тащи!
Потрошить шкаф мы отправились вместе, придерживая друг друга и отгоняя особо назойливые стены, которые хотели на нас напасть. И дошли! И распотрошили! Вывалили все на пол, Нюська вооружилась иголкой с ниткой, а я — ножницами. Я не хирург, шить не умею, зато художественно резать — легко!
Первым делом я вытащила из кучи нечто красное, шелковое, в турецких огурцах, и победно потрясла этим перед Нюськиным носом.
— Это ж трусы! — сделала она большие глаза. — Его любимые!
— Да! Представь, как это романтично, сделать кляп из любимых трусов. Шелковых!
Нюська согласилась, и мы приступили. Шелковые трусы тут были не одни, так что кляп вышел — загляденье! Не какая-то там гламурная пошлость, а произведение искусства! А что Нюська сшила немножко криво, так то не баг, а фича. Ручная работа, да!
Полюбовавшись на дело рук своих, то есть разноцветненький такой, толстенький кляп на веревочке, вырезанной из понтового галстука — кажется, его Нюська дарила Шарикову на Новый Год — мы решили не останавливаться на достигнутом. Шариков хотел романтики — будет ему романтика! Как у настоящих леди!
— А помнишь, она ему татуировку рисовала на заднице!
— Так задницы ж нет… — притормозила Нюська.
— Господи, что за человек Шариков? Ни бабок, ни мозгов, ни задницы! — огорчилась я, но тут же оживилась, не в моих правилах отступать при первой же трудности! — Зато есть брюки! Зачем ему брюки без задницы? И рубашки есть, и пиджаки! Смотри, какой скучный, серый, неромантичный пиджак. Мы с тобой сейчас изобразим из него шедевр!
— Точно! — Нюська хищно щелкнула ножницами в воздухе и ухватила что-то пестрое, шелковое, дивной красоты. — Так, сейчас мы это сюда… Новую рубашку ему… французскую…
— Новую? — оживилась я. — Новую не трожь. Мне отдай, я носить буду. Ты ему лучше сюда пришей… ой, какой слоник! Шариков-то у тебя стринги носит, шалунишка? Вот слона мы ему и пришьем!