— Так, но ситуация несколько иная.
— Хочешь сказать, что майор Джейкобс — совсем не то же самое, что полковник Джейкобс? — усмехнулась я, забираясь на заднее сиденье.
— Ничего не хочу сказать, миледи. Прошу прощения.
— Ну и не говори. Просто подумай о том, что нужно тебе самому, а не твоей семье. За любовь стоит бороться, поверь мне.
— Я верю, миледи, — вполне искренне улыбнулся Аравийский. — Благодарю вас.
— Ты имеешь право на счастье, даже если кому-то твое счастье кажется неправильным. В конце концов, ты всегда можешь сослаться на пример лорда Говарда, — пожала плечами я.
Аравийский только хмыкнул. Явно представил себе, как приводит на большой семейный обед сразу двоих, ну допустим Тошку Вайнштейна и Люси, и представляет как своих будущих супругов. Две штуки. Комплект. Да после такого его мама будет счастлива, даже если он женится на нильском крокодиле, лишь бы женского пола! А уж Яна пойдет на ура. Главное, чтобы жили от родителей подальше. В Нью-Йорке, к примеру.
Что ж. Если Аравийский сам не сообразит, я ему подскажу. Очень деликатно. Очень-очень.
Партизанка Клава встречала нас у калитки с видом умиленным донельзя. Именно с таким видом фанаты аргентинского мыла садятся к телевизору, чтобы досмотреть последнюю серию какой-нибудь «Просто Марии». А тут, я так понимаю, аргентинское мыло пожаловало к ней домой. Да не просто так, а с выездным банкетом. То есть с шашлыком, который организовали ребята Тренера. Вот прямо сейчас организовывали, в саду, и вкусный запах выплывал на улицу из распахнутой партизанкой калитки. А на веранде горел свет, и это было очень кстати: летним вечером темнеет, конечно, поздно — но это «поздно» вот-вот наступит!
Но гвоздем банкета был не шашлычок, а сундучок, выставленный Кеем на середину стола, аккурат между тазиком оливье и тазиком же селедки под шубой.
На сундучок с огромнейшим интересом уставились все: партизанка Клава, которую посадили во главе стола, будущий мэр Энска со своим помощником-приятелем Саркисяном, семейство Преображенских, Грег с Аравийским и мы с Бонни. Правда, мы с Бонни на него уставились еще раньше — как только увидели выходящего из гостиницы Кея, несущего на руках Янку-поганку, в свою очередь вцепившуюся в этот самый сундучок. Ну как есть Чебурашка и крокодил Гена, хоть ты римейк рисуй. Я вот сразу поняла — в сундучке точно золотишко, а Янка — точно Говард. Ни один Говард золотишко из рук добровольно не выпустит, и тем более не доверит другому Говарду.
— Неужто тот самый клад откопали? Ну и дела! — первой озвучила мою уверенность баб Клава.
— Тот самый, — кивнул Кей. — Наследство Аниты Яновны.
Баб Клава перевела взгляд на профессора Преображенскую и уважительно покивала.
— А то что ж, наследство это правильно. Усадьбу восстанавливать будете? Гаврилыч-то все обещает, обещает…
— Будем, — в один голос ответили Кей и Тренер. Переглянулись и заржали, совершенно довольные собой и друг другом.
— За наследство я вам очень благодарна, лорд Говард, — сдержанно и с большим достоинством заявила Анита Яновна, — но усадьба…
— Для вас, дорогая тетушка, просто Ирвин, — жизнерадостно улыбнулся Кей. — Думаю, усадьбу вы получите без проблем. Вряд ли вы сами захотите в ней жить, но восстановить ее нужно. Можете подарить девочкам, можете отдать городу под музей, как пожелаете. Восстановление я профинансирую, родственники должны помогать друг другу.
Анита Яновна царственно кивнула, позволяя Кею ей помочь по-родственному. Так царственно, то я прямо восхитилась. Мне такому еще учиться и учиться!
— А вот городу не надо, — внесла нотку здорового русского скепсиса баб Клава. — Сопрут.
— Усадьбу? — переспросил Кей.
— А то ж, — уверенно кивнула баб Клава. — У нас, милок, народ такой, что и усадьбу сопрет. Вместе с забором.
— Нормальный у нас народ, — возмутился Тренер. — Не все ж как Гаврилыч.
— Ну вот как мэром станешь, так и говори.
— А вот и стану!
— Станет, станет, — подтвердила я. — И производство тут организуем. Хотя дыра, конечно, этот ваш Энск…
— Дыра, — согласился Кей. — Но это поправимо. Дмитрий, у вас есть план развития города?
— Есть, — согласился Дмитрий. — Три плана есть, а понадобится — еще и четвертый нарисуем.
— Твои соотечественники, Мадонна, это что-то. Бразильское мыло отдыхает, — по-итальянски прокомментировал Бонни, нежно обнимающий меня за плечи. — А вообще очень похоже на Сицилию, только холодно. То-то ты меня так хорошо вписалась в наше большое семейство.
— Я тоже тебя люблю, — шепнула я ему и вмешалась в общий разговор, пока он не ушел в обсуждение политики. — А давайте смотреть клад? Никогда не видела настоящих кладов!